И тут на Йорунн обрушивается злость и ярость, которой она давно не испытывала. Ярость эта сносит все внутренние преграды и выпускает наружу что-то злое, что-то темное, что-то бесконечно хищное и голодное до чужой боли и страха. Медленно, словно против своей воли, девушка вытягивает правую руку в направлении убийцы и резко разжимает ладонь, с которой вырываются языки огня и клочья тьмы, неоформленные, жуткие и огромные.
Лицо нападающего искажается страхом и удивлением, всего мгновение - и сгустки силы долетают до всадника и лошади и словно разрывают обоих на десяток кусков. Девушка видит, как то, что ещё секунду назад было живыми существами, опадает на землю кучей кровавых ошметков, а затем взгляд ее застилает серая тень. Звуки гаснут и словно удаляются, а вместе с ними тают и растворяются оранжево-красные пятна на снегу. «Хорошо бы упасть на левую руку, - успевает подумать Йорунн, - тогда есть шанс остановить кровь и дождаться помощи». А затем силы совсем покидают ее, и темнота смыкается перед глазами.
Йорунн моргнула и недоуменно осмотрелась по сторонам. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулась степь - ровная, покрытая травами, пахнущая пылью, зноем и полынью, но какая-то совсем неправильная. Словно кто-то отсек от мира все лишнее, как портной, что кроит новую рубашку из непомерно большого куска ткани. Пейзаж был слишком идеален - ни единой сухой травинки, осколка камня, сломанного ветром цветка или примятой нитки ковыля.
“Звуки, - вдруг поняла девушка и похолодела, - так тихо не бывает даже перед грозой!”.
Она поднялась и аккуратно сделала несколько шагов. Осмелев, топнула ногой, попробовала крикнуть, но все впустую - ни тяжести человеческой поступи, ни голоса, ни пения птиц, ни даже треска назойливых насекомых не было - только звенящая и угнетающе пустая тишина.
Стало страшно. Паника накатила безудержной волной, подталкивая бежать, скрываться, спасаться, вот только куда, если не знаешь, где находишься? Сердце колотилось так, словно хотело разбиться о грудную клетку, а ладони покрылись холодным потом.
И тут что-то изменилось. По безмятежному голубому небу над горизонтом начала расползаться буро-серая полоса. Неровная, темная, чуждая, она увеличилась в длину и превратилась в глубокий провал, за которым не было ничего. Рваные края, словно обрывы в горном ущелье, в полной тишине расходились в стороны, кроша и разламывая реальность будто картинку, нарисованную тонком куске древесной коры.
Йорунн попятилась, потом развернулась и побежала прочь, гонимая животным инстинктом. Она хотела одного - спастись от опасности. Но сзади налетел резкий ветер, и девушку сбило с ног, поволокло по земле, как сухую соринку. Кожу рук неприятно царапали поднявшиеся в воздух песчинки, глаза тут же заслезились, пришлось долго тереть их пальцами, чтобы снова начать видеть.