Впрочем, при более внимательном рассмотрении, впечатление от окружения резко менялось. Улицы тщательно патрулировались, городской гарнизон, достаточно многочисленный и великолепно обученный, занимался охраной стен и ближайших дорог, а в ремесленных районах были оборудованы посты стражи. Конечно, в Кинна-Тиате, как и любом крупном городе, попадались и нечистые на руку торговцы, и мелкие воришки, и пьянчужки, склонные не только почесать языки, но и подраться, но все проявления несдержанности сразу гасли, стоило показаться вдалеке воинам в чёрно-синем.
Впрочем, отношение к посланцам императора было гораздо привычнее и понятнее. Когда Мейрам и Ундес прибыли в замок, их перепоручили заботливой прислуге и почетному сопровождению. Разумеется, кто-то из этих людей, а может и все сразу, наблюдали за приезжими очень внимательно. Мейрам не обижалась и не протестовала. Окажись она сама на месте правителя Хальварда, то отрядила бы к послам пару десятков шпионов. А будучи Ульфом Ньердом и вовсе выставила бы охрану у гостевых покоев.
Но по непонятным причинам Мейрам оставили достаточно много свободного пространства, формально ни в чем не ограничивали и относились подчеркнуто учтиво. Да, на внушительном расстоянии всегда кто-то следовал, оберегая и присматривая одновременно, но ей ли жаловаться? При дворе императора Сабира Мейрам чувствовала себя более скованно, постоянно ощущая гнетущее внимание сиятельного или его людей. Разумом она понимала, отчего брат действует таким образом, но не иметь личного пространства и собственного мнения девушке не нравилось.
Дармсуд подавлял и ограничивал, Кинна-Тиате завораживал, словно намеренно подчеркивая разницу между двумя древними городами. Начать хотя бы с того, что с момента приезда Мейрам в столицу Недоре, никто не искал с ней встреч, чтобы засвидетельствовать свое почтение и заодно попросить какой-либо милости для себя. Конечно, у нее были посетители, к ней подходили на улицах, ей кланялись случайные прохожие, рассматривали, как неведомую южную диковинку. Но ни один человек не обратился к ней с просьбой, жалобой или прошением, никто не заводил бесед с двойным дном, скорее даже наоборот - все разговоры были пусты и безобидны до скукоты.
Милым исключением стала только леди Виала, но и той руководила врожденная прямота и тревога за брата и правителя, а не личная выгода. С удивлением Мейрам поймала себя на мысли, что ей хорошо тут, хотя она, без всякого сомнения, была всего лишь нежеланной гостьей.
А еще она пристально и внимательно рассмотрела не только Хальварда, но и его друга и знаменитого воина - Ульфа Ньерда. Ей понравились его прямой и сильный характер, верность правителю, нежная забота о Виале. Мейрам вздохнула. К ней никто не относились с такой же чуткостью и вниманием, да и преданных своим идеалам людей она встречала крайне редко, а в столице - никогда.