Вот эта обычность происходящего более всего и ошеломила Михаила Павловича. Зачем же он торопился сюда, а не направился в часть, где ему надлежало сейчас находиться?
В зале пусто, дверь в бутафорный кабинет хозяина чуть приотворена. Михаил Павлович машинально шагнул туда. Кабинет бестрепетно принял его в свою чинную обстановку. Единственное, что отличало его от присутственного места в приличной конторе, так это два семейных портрета. В конторах тоже случаются портреты, однако ж не такие. Впрочем, разница не очень и велика. Стол, стулья подле него будто застыли в ожидании хозяина и посетителей.
Михаил Павлович машинально обошел вкруг стола, как бы примериваясь, на который из стульев ему сесть. За дверью раздались шаги, по звуку узнал своего зятя. Иван Артемович, по-видимому предупрежденный Глашей, не выказал удивления, застав гостя. Михаил Павлович, не скрывая любопытства, пристально наблюдал за ним. Пожалуй, даже до неприличия пристально. Ничего особенного, никаких чувств, подобающих человеку, несколько часов назад совершившему убийство и проведшему ночь в постели любовницы, не отразилось на лице Валежина. Улыбка показывала радушие, слова произнес обычные:
— Рад видеть.
Прежде Михаил Павлович всегда отвечал: «Я так же».
На этот раз медлил. И даже затянувшаяся пауза, похоже, ничуть не насторожила, не обеспокоила Ивана Артемовича.
— Так уж и рад? — усмехнулся Михаил Павлович, не отводя глаз от лица зятя.
— Видит бог.
Лицо вроде бы безмятежное, но взгляд настороженный, бегающий; глянул на Михаила Павловича и тут же отвел глаза, сделал вид, будто его внимание привлекли карты, разбросанные на столе. Они так и лежали со вчерашнего, своей неуместностью искажая чинную обстановку рабочего кабинета.
— Это я вчера раскладывал пасьянс. Интересная комбинация выпала. Просил Глашу не трогать. Ты уж ее извини — моя вина. Зайти вторично, закончить расклад, позабыл.
— Сроду не раскладывал пасьянсов. Кроме как игры на деньги не признаю карт. Баловство. А на деньги играешь — риск, азарт, смелость. Смелому бог помогает.
— Как знать. Не во всякой поговорке правда.
— Вот как ты о народной мудрости. Свысока?
— Народ из людей состоит. Люди разные — встречаются и людишки. Одним поговорка люба, другим претит. Да полно! — оборвал он себя. — Разве об этом должна сейчас голова болеть?
— Да моей вроде бы не с чего болеть, — деланно рассмеялся Иван Артемович. — Давно не прикладывался. Это у вас сегодня, слышал я, большие хлопоты?
«Неужто и в самом деле с него как с гуся вода?»
Пристально впился глазами в Ивана Артемовича. С долей злорадства подумал: «Болит, болит у тебя головка. Притворяешься, что не болит! Вон как глаза прячешь, в лицо не взглянешь. Не такой уж ты железный, каким хотел бы представиться самому себе».