Тут навстречу нам из-за поворота вынеслась стайка худых и длинных, как карандаши, бегуний. Мы, не сговариваясь, метнулись на противоположную сторону улицы. Кинув на эфирных созданий испепеляющий взгляд, Кэтлин вернулась к нравоучениям:
– Ты не виновата, что не можешь, готовя еду, не положить в рот ни крошки. А не готовить тоже не можешь, раз от диетпродуктов газы гремят на весь Мичиган.
С образной речью у Кэтлин полный порядок. Да и вообще с речью – она болтает как дышит, с тем же самозабвенным увлечением, с каким отдается любому занятию. Каждому встречному всю свою жизнь перескажет. Меня к таким, похоже, тянет – как холодную ящерицу к теплому щедрому солнцу. Я впадаю в умиротворение от их живой скороговорки и часами готова вникать в мельчайшие детали даже самых незначительных событий.
Такой же гениальной болтушкой была и Сара-Джейн. Мак тоже великий рассказчик. Одна умерла, другой уехал в Феникс, мне некого слушать. Единственное утешение: из другого города Мак не увидит, в какое чучело превратилась “самая прекрасная женщина в мире”.
– Ладно, Кэтлин, пусть так. Но пожалуйста, очень тебя прошу, постарайся не оповещать весь белый свет о моих планах. Не хватало еще слухов, будто Барбара Аверс не контролирует себя.
– Слухов? Да это видно невооруженным глазом!
И подруга красноречиво оглядела мою фигуру, под натиском которой лопался старый тренировочный костюм Фрэнклина.
– Нельзя идти к доктору Чену, точно в логово мафиози. Твоя враждебность будет мешать гипнозу. Само собой, если ты “ищешь повода снова не худеть”...
Я ответила траурным молчанием – Кэтлин чересчур похоже передразнила мои интонации.
Мы угрюмо трусили по мирно спящей улице. Вокруг не было ни души, только на берегу озера изредка мелькали одинокие бегуны. Записавшись в спортзал “Наутилус” на половину седьмого утра, я пользовалась бесценным преимуществом – никто из моих соседок не вскакивал с постели в такую рань.
Дело в том, что я оказалась белой вороной в поколении энергичных преуспевающих женщин. Почти все мои сверстницы пытались “обрести себя” в работе. И что в итоге? Утомительный рабочий день, ненадежные няньки, неумытые дети, звереющие мужья, уличные пробки, смертные битвы в магазинах в часы пик. Сплошное разочарование. Шанс обзавестись магазинчиком на алименты удравшего экс-супруга едва ли заслуживал таких жертв.
Нет, мы с Сарой-Джейн предпочли домоводство. Ну-ну. И всякий раз, когда трудовой энтузиазм очередной “бизнес-леди” расшибался о суровые реалии будней, наслаждались чувством собственной правоты. Разумеется, приятно с элегантной небрежностью отрекомендоваться при знакомстве каким-нибудь “менеджером” или “супервайзером”. Но разве это окупает часы, дни, недели однообразной работы, в которой романтики не больше, чем в выдалбливании кремневых топоров?