Дверь захлопнулась за Кормаком, и нубиец бросил на него косой, подозрительный взгляд. Норманн нетерпеливо позвал Иакова, и тот молниеносно явился, преисполненный тревоги. Его лицо просветлело, когда Кормак грубо потребовал показать ему его комнату. Идя по голым, тускло освещенным факелами коридорам, Кормак слышал звуки шумного веселья, продолжающегося внизу. «Ножи обнажатся перед рассветом, — подумал Кормак, — и не все увидят восход солнца». Сейчас звуки были уже не такими громкими и разнообразными, как в тот момент, когда он покидал пиршественный зал. Несомненно, многих крепкие напитки уже лишили чувств.
Иаков свернул в сторону и открыл тяжелую дверь. Его факел осветил похожую на клетку маленькую комнатку, лишенную портьер. Здесь было одно зарешеченное окно, одна дверь, и некое подобие койки. Еврей сунул факел в нишу на стене.
— Господин Скол был рад вам, милорд? — спросил он нервно.
Кормак выругался.
— Я проехал более сотни миль, чтобы присоединиться к самому могущественному разбойнику Тавра, а нашел хлещущего вино пьяного дурака, способного лишь бахвалиться и святотатствовать.
— Бога ради, будьте осторожны, сэр, — Иаков задрожал всем телом. — Эти стены имеют уши! Великий князь находится в скверном расположении духа, но он по-прежнему остается могучим бойцом и хитрым человеком. Не судите о нем по его пьяному виду. Он — он — он что-нибудь говорил обо мне?
— Да, — наобум сказал Кормак, которому вдруг захотелось мрачно пошутить. — Он сказал, ты служишь ему в надежде когда-нибудь украсть его рубин.
Иаков ахнул, словно Кормак ударил его в живот, и внезапная бледность его лица сказала норманну, что в его шутке была изрядная доля истины. Мажордом выскочил из комнаты, будто испуганный кролик, и смешного в этом было больше, чем его мучитель предполагал.
Выглянув в окно, Кормак посмотрел на внутренний двор, где содержались животные. В конюшне он увидел своего большого вороного жеребца. Убедившись, что и у его коня есть добротное пристанище на ночь, он лег на койку в полном вооружении, положив рядом щит, шлем и меч, как он имел обыкновение делать, когда ночевал в незнакомых местах. Он запер дверь изнутри, хотя особой веры в засовы и решетку у него не было.