– Меня Настей кличут, а тебя как? – весело улыбаясь, задала она вопрос служанке герцогини.
– Эмма, – тихо ответила ей девушка. – Я плохо знать русский, простить, Настия, – и она залилась краской.
– Ой, какая же ты красивая, Эммочка! – залепетала Настя. – А какая у тебя шубка интересная и колечко на пальчике серебряное. А мне мой жених из заморского похода вот какие бусы привёз, – и она качнула нехитрым разноцветным украшением. – А давай с тобой дружить будем?
– Бать, ну бать, ну пойду я, а? – пробубнил у порога Митяй. – Я вещи вот тут, в углу, оставлю.
– Да куда же ты пойдёшь, Митенька?! – воскликнула герцогиня. – Сейчас же уже кушать будем. У нас есть что-нибудь, чтобы нашего сынка накормить? – и посмотрела на стряпуху.
– Да, да, конечно, хозяйка, мы ведь вас ждали! У нас всё горячее, с пылу с жару. Вы и обернуться не успеете, как на стол уже выставим, – ответила та и ойкнула – Лёнька приноровился и схватился ручонкой за её широкий, как картошка, нос.
– Не-не-не, ну-у что вы, в самом деле? Я ведь в казарме поснедаю. – Покачал головой Митька. – Ну, бать, ну там же все наши ребята уже собрались, меня вон одного только ждут. Ну, побёг я, а? Я завтра к обеду лучше зайду!
– Любомира, дай парню пирогов, а то останутся мальчики голодными, – скомандовала Марта. – Есть ведь, наверное, напечённые? – и забрала малыша у стряпухи.
– Дык аж три разных, хозяйка, у нас нонче есть. – Всплеснула руками бабуля. – С капусткой, с лесной ягодой и с мясцом сготовили! Побегла я, сейчас все их наложу, – и она поспешила в стряпную.
* * *
– …Ну вот, а потом как пластуны всех со стен повыбили, так мы с ними развернули свои самострелы во двор – и давай уже сверху бить латников. Там расстояние-то небольшое было, от силы шагов двести, да и то навряд ли. Так болты со звоном в броню входили, аж этот звук до нас на стены долетал, – рассказывал во взводной горенке Митяй. – Ну а потом наши рубаки поднажали, и шведы поскорее в главную цитадель рванули. А кто прямо там же руки вверх задрал и свои мечи на мостовую бросил. Ну и дальше уже бой внутри самой цитадели шёл. Там такие переходы узкие, был бы у свеев дух на высоте – положили бы в них наших обильно. Но не те они уже были, совсем не те. Понятно ведь уже всем было, что им там счёт жизни на минуты шёл. А тут ещё со всех сторон ревут: «Ge upp och håll dig vid liv! Ge dig i kung och hertiginna Errickson, ge upp och lev vidare! Vem som inte överlämnar kommer att dö!»[11] Что мы, зря все эти три года иноземные языки у себя тут учили? Ну, шведы и там тоже побросали свои мечи. Жить-то ведь всем охота, а тут ещё у них сомнение появилось: а может, и правда именем короля их сейчас здесь бьют? Как-никак, а его сестра герцогиня рода Эрриксонов в сем замке была заперта и в нём же голодом со своим младенцем морилась. Как у нас там говорят на латинском наречии? Психология, да? Вот, братцы, точно, она самая! Пригодилась всё-таки!