Но всех этих открытий (и теории РНК-мира о том, как первые биомолекулы начали катализировать собственное производство, «размножаясь») не было бы без многочисленных аргументов в пользу несостоятельности витализма. Нужно было не только доказать отсутствие самозарождения «от противного», но и создать органическое вещество из неорганического, чтобы показать, что никакой фундаментальной границы между живыми и неживыми объектами на уровне химии нет.
Впервые мочевину из мочи выделил французский химик Руэль в 1773 году. В 1779 году Фуркруа и Воклен, изучая мочевину, дали ей химическое название карбамид (амид угольной кислоты). Карбамид в чистом виде впервые выделил великий химик Якоб Берцелиус (сторонник витализма) в 1808 году. И вот на этом веществе реакция была воспроизведена в лаборатории Велера, который с горечью написал своему учителю Берцелиусу, что стал свидетелем «великой трагедии в науке – убийства прекрасной гипотезы уродливым фактом». Прекрасной гипотезой, однако бесплодной и бесплотной, как сам «жизненный дух», стал витализм, а «уродливым фактом» оказался случайно открытый Велером изомер, в который при нагревании до 60 °C превращается цианат аммония.
Синтез мочевины, вопреки некоторым мифам, не стал последним гвоздем в крышку гроба, где похоронили жизненную силу (скорее семенем дерева, из которой сделают его доски). Виталисты быстро утешились мыслью, что так можно получить только продукт отходов живого организма, но никак не полезное для него вещество. Однако эта работа показала, что научный факт, лишенный некоторой эстетичности в первом приближении, при взгляде через призму других фактов и уложенный в канву анализа, становится красив своей сложностью и благороден трудами исследователей, благодаря которым он был добыт.
14 октября 1947 года состоялся первый пилотируемый полет с превышением скорости звука. Совершил его американский летчик-испытатель Чарльз (Чак) Йегер.
Самолет, на котором был установлен рекорд, Bell X-1 (см. раздел «Иллюстрации»), был сконструирован вскоре после окончания Второй мировой войны, в 1946 году. Война подогревала конкуренцию в разработке скоростных самолетов между враждующими странами: большие скорости давали преимущество в воздухе.
Однако конструкторы первых сверхзвуковых самолетов столкнулись с большим количеством трудностей. Условия полета на таких скоростях качественно отличались от тех, с которыми проектировщики и летчики сталкивались ранее. Резко возросли аэродинамическое сопротивление и кинетический нагрев самолета (возникающий от трения с воздухом), снизились устойчивость и управляемость. Кроме того, излучение звуковой волны, происходящее при движении со сверхзвуковой скоростью, создало дополнительные потери энергии. Таким образом, доведение скорости самолета до сверхзвуковых значений требовало не просто увеличения мощности двигателей, но и качественных изменений в конструкции самолета.