Адриан Голдсмит отложил третий набросок за день и начал четвертый. Он потратил на бумагу маленькое состояние, потому что так приказал капитан. Адриан никогда в жизни не видел – и не думал, что увидит, – такое оживленное общение людей и Диких. Так что он повернулся спиной к королеве, которая в лучшие времена притягивала к себе все взгляды, а потом невольно снова посмотрел на нее, когда Бланш, признанная любовница капитана и служанка королевы, наклонилась вперед и ее бело-золотые волосы вспыхнули на солнце, а тонкая талия под платьем напряглась, когда она взяла младенца из рук матери и перепеленала в чистое. Эти три фигуры образовали единое целое всего на пару мгновений, и уголь в руках Адриана летал над бумагой, пытаясь запечатлеть сосредоточенность Бланш, любовь королевы, внимательный взгляд короля, золотые волосы.
Отдав сына, королева чуть подвинулась вперед и тихо заговорила с Кремнем. Громадный медведь задрал голову, медленно кивнул, а потом открыл пасть и несколько раз коротко фыркнул – так медведи смеялись.
Самец виверны стоял в такой позе, как будто готовился взлетать или нападать. Судя по всему, советы и мирные договоры для него были внове. Королева теперь шепталась с Мирам, а Мирам кивала, соглашаясь. Герцогиня Моган – пожалуй, наиболее значительное среди присутствующих лицо после королевы – поднялась из огромного кресла кленового дерева и вступила в разговор. На бронзово-золотом клюве играл тот же свет, что и на волосах Бланш Голд.
Королева грациозно склонила голову перед дамами, потом кивнула виверне, вытянула босые ноги и улыбнулась.
– Мы считаем, что аббатство неправомерно претендует на твои земли, Сизенхаг. Мы не станем искать правых и виноватых. Очевидно, что эта крепость принадлежит людям слишком давно. И к тому же Древо правосудия не намерено изгонять Орден из крепости, которую он столь успешно защищал от нашего общего врага.
Виверна затрясла головой, дыбя гребень. Распахнула клюв.
– Но, – продолжила королева, как будто обращалась к красивому оруженосцу или воздыхателю, к которому была благосклонна. – Нам ясно, что аббатству нет нужды возвращаться в Аббингтон, разрушенный недавно. Мы оценим стоимость – по человеческим меркам – уничтоженных ферм и возместим ущерб выжившим в землях вокруг Хоксхэда и Кентмира, а деревня Аббингтон будет возвращена Диким.
Сизенхаг – удивительно молодой самец, бывший тем не менее вождем племени, скрипнул.
– А как насчет прочих неправедных деяний? – спросил он у герцогини Моган. – Как насчет смерти моих отца и матери от рук этих… гарум?