Азиатские быки, смешавшиеся с козами и овцами, щипали траву горных лугов. Туры и зубры отступили под натиском Человека в лесные чащобы. Гордый и грозный кабан в неволе превратился в свинью. Львы, леопарды, пещерные львы отступали под натиском охотников в Сибирь и Индию, а мамонты и северные олени ушли в буковые леса Севера.
До самого вечера она блуждала в лабиринтах горных троп, без цели и направления. Через теснины и ущелины, через ложа высохших рек, мимо ревущих водопадов… Ее молодое тело находило в этом удовольствие, подобно вечной суете муравья, подобно стремлению соловья в полете и упрямству лосося, идущего на нерест против течения. К концу дня небо заволокли низкие облака, грозящие затопить долины яростным ливнем.
Девушка поднялась уже высоко, туда, где живут горные медведи и серны. Теплый и влажный ветер разметал ее волосы и, омывая ее лицо свежесть, унес в никуда печаль.
Когда солнце спряталась за облака, превратив их в огненных химер — в призрачные огненные горы и фонтаны адского пламени, пылающие зеленоватые и апельсиновые небесные цветы, девушка прекратила свое восхождение. Она устроилась на уступе скалы — единственном подходящем для ночлега месте, и уснула даже раньше, чем на горы опустилась ночь.
Ночью ее разбудил громкий звук. Луна плыла по небу, глядя вниз сквозь разрывы облаков. Эйримах вслушивалась в ночь. Над горами пел рог, звук из её детства, усиливаясь и дробясь эхом разносился среди скал — музыка глубокая и мрачная летела от вершина к вершине, и казалось, именно отвечая ей — то тут, то там к небу взлетало тревожное пламя костров. В памяти девушки оживали сцены суровой и бедной, но благородной жизни ее народа — волнение женщин, воинственное хвастовство юношей, суровое спокойствие стариков, боевые кличи в ночи и грозные боевые песни…
Рядом с ней пролегало пересохшее русло ручья. Когда-то, растаявший снег породил неистовство вод, пробивших себе дорогу в камне, разметав в сторону гигантские глыбы. Следы стремнины остались до сих пор, они читались в зазубринах скал и разбросанных валунах, отполированных до зеркального блеска, но сам поток давно пересох. Луна сквозь разрывы облаков озаряла пейзаж, но тут и там лежали причудливые бездонные тени.
Белокурая странница слегка продрогла на ночном ветерке и ёжилась, пытаясь согреться. Она потянулась всем телом — и вдруг сжалась от страха на своем уступе. Трое мужчин в шкурах, вооруженные копьями, появились перед ней из тьмы. Один из них, взобравшись на соседний уступ, протрубил в рог. Они не заметили Эйримах. Двое отошли в сторону о чем то беседуя, третий же остался один, время от времени трубя в рог.