Шлоссер посмотрел на бледное лицо Скорина, на сигарету, осуждающе покачал головой.
— Я действительно забочусь о вашем здоровье, капитан.
Скорин усмехнулся, хотел что-то ответить, но рыжий слуга вкатил столик с кофе. Пока он расставлял чашки, оба молчали.
— Ваше имя, звание, цель заброски?
— Не понял вопроса, майор. — Скорин, вытянув ноги, откинулся на спинку кресла. — Мои документы у вас, перечитайте их.
— Вы сомневаетесь в моей уверенности? Я знаю, что вы русский разведчик.
— Не понял, майор, — вновь ответил Скорин.
— Конечно, не сомневаетесь, иначе не вели бы себя так… Какой же капитан вермахта позволит себе разговаривать с майором абвера в подобном тоне? Раньше вы вели себя иначе, капитан. Теперь, убежденный в провале, прикрываетесь дешевой бравадой.
Скорин отхлебнул кофе и похлопал себя по рукаву нового мундира.
— Благодарю за новое обмундирование.
— Пустяки, капитан.
Шлоссер, взяв чашку, подошел к окну. Он не собирался сегодня форсировать события, русский еще плохо себя чувствовал. И майор хотел говорить о делах на следующий день. Но, наблюдая за противником, Шлоссер решил не откладывать беседу: русский возбужден, может броситься на охрану или наделает других глупостей.
— Выслушайте меня, капитан. Прошу извинить, если буду излишне многословен. — Шлоссер поставил чашку на стол, закурил, продолжал говорить, разгуливая по комнате. — Я располагаю неопровержимыми доказательствами, что вы русский разведчик, заброшенный в Таллин со специальным заданием. — Он сделал паузу, посмотрел на Скорина, который сидел, вытянув ноги, и безучастно пил кофе. Казалось, происходящее не имело к нему никакого отношения.
— Перехожу от риторики к доказательствам, — продолжал Шлоссер. Отпускное удостоверение — фальшивка, при желании вы можете ознакомиться с документами. Я попросил хирурга, он осмотрел ваше ранение в бедро и дал категорическое заключение, что швы накладывали не немецкие врачи. Мы обнаружили вашу рацию. Вряд ли ее принадлежность вам нуждается в доказательстве… Еще изъятый у вас, капитан, томик стихов Гейне помог нам расшифровать перехваченные радиограммы. Кроме того, шифр подходит для передач, которые ведет Москва каждое четное число в ноль часов сорок минут местного времени. Все телеграммы имеются в деле. Желаете ознакомиться?
— Если вы настаиваете, — безразлично ответил Скорин.
— Перестаньте играть в героя, капитан! Вы что, не боитесь смерти?
— Боюсь, майор.
— Вы понимаете, что собранных мною данных вполне достаточно для суда? По законам военного времени…
— Майор, вы что-то говорили о документах.