Сергеев терпеливо читал описание повторяющихся опытов, похожих друг на друга как куриные яйца. Несколько раз заходил Соколовский, и до Сергеева доносился его приятный картавый говорок. Около восьми девушки собрались и ушли, любопытный Витя остался. Он возился в противоположном от Сергеева углу лаборатории, но вскоре подошел, угостил сигаретой — девчонки ушли, теперь можно курить, осведомился, не нужно ли чего объяснить. Сергеев, поблагодарив, ответил, что это безнадежно, тут же рассказал историю о том, как собирался идти не на юрфак, а на журналистику, не пошел, и правильно сделал. Убей его на месте, он не смог бы написать ни строчки о работе лаборатории. Закончил Сергеев простецким вопросом: интересно, как журналисты разбираются во всей этой чертовщине? Подражая шефу, Витя рассеянно провел ладонью по лбу и ответил, что журналисты и не разбираются. Сюда вообще их пускают крайне редко. Заходит регулярно один, друг шефа, так и тот плавает по поверхности, хотя и медик по образованию. При упоминании о Петре Витя нахмурился, в тоне его явно прозвучало недружелюбие.
Сергеев отодвинул пухлый журнал и начал неторопливо вязать разговор: петелька — крючочек, петелька — крючочек. Любопытный Витя порой сворачивал с нужного пути, краснея, задавал вопросы типа: часто ли в Сергеева стреляют или какие секретные приемы самбо изучают контрразведчики? В ответ Сергеев, многозначительно хмурясь, переводил разговор в нужное направление. У Сергеева для подобных случаев были две подходящие истории, которые он вычитал в английской детективной литературе, пользоваться ими безопасно, так как романы не переводились, шанс попасться невелик. В результате беседы Сергеев узнал значительно больше, чем рассчитывал. Вернувшись около десяти вечера в управление, Сергеев записал:
«В лаборатории известно, что в течение последних месяцев за Ниной Калякиной ухаживает женатый мужчина, который иногда звонит ей по телефону, голос у него низкий, вежливый. Калякина рассказывала, что он ездил туристом на Олимпийские игры в Гренобль, она носит часы марки «Сейко», якобы подаренные им. Петр Левченко в лаборатории бывает довольно регулярно, в основном проводит время с Соколовским, иногда наблюдая за постановкой опытов, делает какие-то записи. В отсутствие Соколовского Левченко расспрашивал о характере последнего исследования, о предполагаемом времени и результате, хотя известно, что совместная работа журналиста и ученого к проводимому исследованию отношения не имеет, носит значительно более общий, популяризаторский характер. Лаборант Виктор Федин убежден, что Левченко встречался с Калякиной и вне стен лаборатории, но скрывает это. Они многозначительно переглядываются, Калякина в присутствии журналиста смущается, краснеет. Однажды, узнав о его приходе, сняла часы с руки, положила их в карман. А накануне журналист сказал ей что-то довольно резкое, показав взглядом на часы. Рассказ Федина заслуживает внимания, но требует тщательной перепроверки, так как он сам безусловно влюблен в Калякину и, страдая подозрительностью, может ошибаться. Сознательный оговор из ревности я исключаю, так как Виктор Федин человек безусловно порядочный и не способен на подобную ложь».