Видимо, именно стакан чаю и телефон заставили Петра явиться в редакцию, так как, побывав в буфете, всласть наговорившись, он бросил взгляд на часы и ринулся к выходу. Сергеев находился к дверям ближе. Петр налетел на него, воинственно вздернул подбородок — журналисту показалось, что человек умышленно преградил ему путь.
— Извините, — угрожающе сказал он и хотел оттолкнуть Сергеева.
— Здравствуйте, коллега. — Сергеев держал гранки, как флаг на демонстрации. — Как жизнь молодая?
— Простите, — миролюбиво спросил Петр, — «Литгазета»? «Смена»? Нет? — Он виновато улыбнулся.
— Вечеринка у Льва Новикова, — Сергеев поклонился.
— Верно, верно. — Петр наконец заметил гранки, спросил: — Вы еще и пишете?
В его вопросе было и удивление и утверждение: «Конечно, сейчас все пишут!»
— Пишу! — усмехнулся Сергеев. — Лет семи начал. Идемте. — Он распахнул перед журналистом дверь.
Они вышли на улицу.
— Я уже опоздал, — заметил Петр.
— Значит, мне повезло, я собирался вам звонить, а тут такая нечаянная встреча. — Сергеев украдкой опустил гранки в урну, «незаметно» опустил, чтобы Петр имел возможность подумать: понятно, как вы пишете, и сделать соответствующие выводы.
Они доехали до площади Пушкина, заняли скамейку напротив фонтана, и Сергеев стал разглядывать по-весеннему праздничных девушек. Каждый год он удивлялся — с наступлением теплых дней Москву наводняли красавицы. Что они — в плохую погоду из дома не выходят?
Сергеев молчал. Он представлял себе журналиста человеком экзальтированным, следовательно, тот должен не выдержать, заговорить первым.
Петр оценил ситуацию и, удерживая голос в рамках вежливой твердости, сказал:
— Я знаю о ваших беседах с моими друзьями. Знаю, что могу не отвечать на вопросы, что нам не предъявляется никаких обвинений. — Сергеев сунул в рот трубку, одобрительно кивнул. Петр чуть прибавил тон: — Прежде чем я решу, отвечать мне или нет, я должен эти вопросы услышать.
Настал черед Сергеева воспользоваться привилегиями курильщика — он стал набивать трубку. Расчет оказался верным, собеседника понесло.
— Скажите, майор. — Петр нахмурился, выдвинул челюсть. — Вам не кажутся ваши приемы несколько странными? Вы раскланиваетесь, извиняетесь, уверяете, что каждый волен отказаться от встречи с вами. Что, если я воспользуюсь предоставленным мне правом и уйду.
Сергеев набил наконец трубку, раскурил ее, вновь одобрительно кивнул.
— Как обстоит дело с презумпцией невиновности? — Петр заглянул Сергееву в лицо. — Еще не отменили?
Сергееву стало скучно. Как бы ни складывались обстоятельства, как ни логично прослеживается линия Петерс — Монте-Карло — Левченко — Калякина — Соколовский — Петерс, но… Петр Левченко… По своему существу может ли он быть искомым? Ведет себя как начитавшийся детективов дилетант, делает все, чтобы привлечь к себе внимание.