Проспект Калинина — место довольно людное, кафе хорошо освещены. Данное обстоятельство имело решающее значение для судьбы предусмотрительного «издателя». Зверев объяснил ему неминуемые последствия их следующей встречи. «Издатель» извинился, пробормотал, что выполняет лишь просьбу друга, попросил все-таки подумать: фотографию оставил на память.
Зверев ждал последствий, понимал, что повторная встреча не за горами, даже желал ее. Он принял решение не церемониться, разделать следующего шантажиста как следует, затем рассказать все в КГБ. Телефон молчал, стала появляться мыслишка, что теперь-то его оставили в покое. На кой черт он нужен? Тут у Петра появилась идея поездки в Гренобль, на Олимпийские игры. Сначала Зверев решил не ехать, рассудив, что одно дело на своей земле, другое — там. Но чертик самолюбия не давал покоя, главное, он перестал бояться. Он рассудил так: ну, напился, попал в участок, станет об этом известно, он покается. Всыплют. Безусловно, всыплют, не больше. Он не мог отступить, признать себя побежденным, поехал с друзьями в Гренобль. Если за ним следят, то пусть видят, он не боится, пусть попробуют сунуться с фотографиями.
Когда Зверев узнал, что вместе с друзьями объявлен победителем викторины, то все понял: он не заполнял бюллетень вообще. Тут он, как говорится, закусил удила. Хотите увидеть меня в Монте-Карло? Пожалуйста. Мне тоже порядком вся эта история надоела, встретимся, поговорим.
Сейчас он понимал, что вел себя глупо, можно сказать, преступно. Его понесло тогда, он не мог остановиться, обязан был доказать тем людям… Говорило оскорбленное самолюбие — почему за границей решили, что он человек, способный на предательство? Он вспоминал свою жизнь за последние годы, старался найти какой-либо поступок или фразу, которые бы дали возможность считать его потенциальным предателем.
Зверев не имел ни малейшего опыта в подобных делах, конечно, не мог себе представить, что попал в поле зрения иностранной разведки из-за близости к Соколовскому. Случайности, закономерности… Однажды, когда он уходил из квартиры Соколовского и был изрядно навеселе, на лестничной площадке столкнулся с незнакомым мужчиной. Они обменялись извинениями, расстались. Мужчина шел к Соколовскому. Через две недели, далеко от Москвы мужчина писал подробную справку о посещении доктора Соколовского, об отказе последнего сотрудничать с ассоциацией, о существовании у Соколовского близкого друга — Николая Ивановича Зверева, который имеет большое влияние на молодого доктора. Соколовский, разумеется, ничего не подозревая, восторженно рассказывал иностранному гостю о своем друге, неосторожно упомянул, что Зверев парень замечательный, только вот выпить любит.