.
Осознавая, что жена, возможно, не хочет начинать первой, в следующем письме Роберт почел за благо взять инициативу на себя. Он припомнил поездку на побережье Северного моря семь лет назад, когда они останавливались в маленькой гостинице. «Мы прильнули друг к другу, полные горячей любви, – продолжал он, – и очень скоро маленький даритель радости стоял перед любимой дверью, но нам следовало вести себя осторожно из-за звуков шагов в коридоре, а мы не хотели привлекать к этому внимания. После того как я погладил язычок маленькой кошечки пару раз своим дарителем радости, кто-то опять прошел по коридору. А тем временем наше возбуждение достигло точки кипения, и я осторожно засунул малыша в киску. Когда мы довольно осторожно покачивались вперед и назад, раз-другой скрипнула кровать, и я опять услышал шаги в коридоре, но не вынимал малыша из киски, и в тот же момент заметил, что моя маленькая мышка содрогается от радости. И в то же самое время маленькая киска запульсировала вокруг меня, удивительное чувство судороги привело меня на вершину возбуждения, и мы оба кончили вместе. Полные счастья из-за этого удивительного чувства, мы, прижавшись, смотрели в сияющие глаза друг друга»[260].
Письмо Роберта достигло цели. Миа наградила его за «много, много счастья» и написала в ответ о поездке на побережье, где «мы наслаждались счастьем любви снова и снова». Хотя она все еще стеснялась и не осмеливалась переходить к подробностям, по мере того, как оба продолжали писать друг другу два или три раза в неделю в течение месяцев вынужденной разлуки, уверенность Миа понемногу возрастала. Она начала перенимать личную терминологию секса от Роберта и преодолела застенчивость, осмелившись довериться бумаге. 1 октября она напоминала ему о тихом послеобеденном времени в воскресенье, когда они перекусили и легли в постель: «И ты очень аккуратно стянул с меня трусики и погладил маленькую сначала пальцами, а потом и свел с ума своим д.[арителем] р.[адости]». Когда их уверенность, а также огорчение выросли, Роберт нарушил очередное табу: «Кое-что, моя самая дорогая мышка, я просто не могу более сдерживать. Я очень скучаю по тебе. Тогда я представляю один из моментов нашей прекрасной любви, и иногда мне удается привести себя в порядок». На сей раз преодоление барьеров для Миа заняло больше времени, и Роберт написал снова несколько недель спустя, ласково соблазняя жену заняться самоудовлетворением. «Не может быть такой уж большой разницы, – уверял он, – если ты нежно погладишь маленький язычок пальчиком, как я делал так часто, и дашь себе освободиться, или это большая разница?»