Позвольте мне привести пример, связанный с одним из самых сложных вопросов, с которым может столкнуться родитель. Мне самому пришлось решать эту задачу при воспитании детей. Я покажу, как овладение АСТ может помочь.
В возрасте между восемью и четырнадцатью годами все четверо моих детей поделились со мной мыслью суицидального характера, спросив, разумеется, каждый по-своему, какова цель жизни, если человек в итоге умирает. Как психолог я знал, что такие мысли часты среди детей и подростков: большинство старшеклассников согласны с утверждением: «У меня были мысли о самоубийстве, но я не совершал никаких попыток». Подобные рассуждения вызывают в детском сознании мысли об одиночестве, изолированности и отличии от других людей. Наработки АСТ помогают нам понять, что суицидальные мысли есть отражение разума, пытающегося «решить проблему» внутреннего неспокойного состояния, даже если его деятельность убивает нас. Суицидальные мысли не означают, что человек сломлен, а скорее указывают на то, что ему нужно вывести свой мозг из «проблеморешательного» режима, чтобы начать учиться переносить эмоциональные страдания.
Из всех моих детей Чарли задал мне вопрос о смысле жизни самым провокационным образом. Он едва ли не потребовал, чтобы я доказал, что жизнь не пуста и не бессмысленна (его тон значил: «Если ты не можешь объяснить, то почему я не должен покончить с собой?»).
Доказывать значимость жизни опасно, я это знал. Наш осуждающий разум работает со всем, что мы ему даем. Значимость важна, когда речь идет о выборе, и попытка предложить ему доказательство сведет выбор к логическому решению. Это естественный импульс, но на самом деле в нем сокрыта опасная идея. Через такой сложный момент мне пришлось пройти.
То, что я сказал, ввело Чарли в ступор. «У всех нас есть такие мысли, – сказал я. – У меня тоже! И они все еще у меня есть». Глаза Чарли удивленно раскрылись. «Поэтому давай примем это: жизнь пуста и бессмысленна. Вот в чем секрет жизни. Что бы ты ни делал, в конце концов все это бессмысленно, потому что в итоге все умрут, а Солнце превратится в большой ледяной шар. Давай просто примем это как данность», – предложил я ему. Чарли выглядел ошеломленным. Он был готов к спору, но не к согласию. «И, – добавил я, наклонившись к нему ближе после паузы, – я люблю тебя, и я знаю, что ты любишь меня. Что бы еще ни говорил нам наш разум, это тоже правда».
Много лет спустя Чарли сказал мне, что этот разговор был поворотным в его жизни. Тогда он увидел, что может выбрать то, что имеет для него значение, и ему не нужно было спорить с разумом, чтобы подтвердить свой выбор.