— Верно, Тонечка, — тут же поддакнула бабаня. — Слушай мать-то, Олежек. Ты дружи с этим Гусиным.
— Гуськовым, — машинально поправил внук, с тоской посматривая на часы. Вот неприятность: как ни крути, а надо бы явиться к жене и дочке. Эта повинность портила всю радость от приезда. Действительно, странно будет, что законный супруг, приехав с работы, к семье носу не кажет. Понятно, навестил отца с матерью, но пора и честь знать.
Как мог оттягивал это неприятное событие, словно навязали больного проведать, а он тебе ни сват, ни брат, а общественное поручение. После родительской квартиры дом тёщи казался ещё более унылым и отталкивающим. Даже летом зелень, что скрывала половину огрехов во дворе, не спасала, как будто даже сорная трава брезговала этим жалким захламлённым двором. В самом доме как обычно набросано, по неубранной посуде сосредоточено ползают мухи. Кровати не прибраны, Валюшкин облупленный эмалевый горшок стоит посреди комнаты. Видать, давно стоит там, уж все присохло — тьфу ты, пакость! Лиды дома не было — наконец-то на работу устроилась, должна была вернуться позже. Нинка, увидав зятя, вместо того чтобы как обычно кидаться с визгливыми упреками, вдруг зарыдала и, утирая глаза замусоленным платком, начала причитать слезливым голосом:
— Вот ведь горе какое у нас, зятёк дорогой. Уж такое горе…
— Что случилось? — испуганно вздрогнул Олег, озираясь по сторонам. — Валюшка, что ли, приболела? Где Валюшка-то?
— Да ну, чо ей сделается, за домом гуляет. С Вовочкой сыночком беда!
— И что с ним? — успокоившись и не скрывая равнодушия бросил Олег.
— В колонию могут отправить кровиночку мою, посодют, как есть посодют, — завыла тёща.
— Ещё не легче. Чего натворила опять ваша кровиночка? — криво ухмыльнулся он.
— Говорят, в ларёк с дружками залез на станции вроде… Врут, врут на сыночка-то, врут как на мертвого! Видят, что мы люди простые, бедные, так можно всё и свалить! — и видя недоверчивый взгляд зятя, Нинка энергично сморкнулась в несчастный платок и с напором затараторила: — А хоть бы и залез, так он дитё неразумное. Ну чего ему там брать, поди, шоколадку какую или ситро. Их там человек пять было, не меньше, а Вовик за компанию пошёл, сманили дурачка и всё на него валят. Знают, что заступиться некому. Ты бы сходил в милицию, а, Олежек? — заискивающе произнесла тёща, пододвигаясь к нему вплотную и заглядывая в глаза.
Олег почувствовал густой запах алкоголя и брезгливо отступил назад.
— Приняла уже, тёща дорогая. С какой радости-то, вроде не праздник?
— А? Чего? Ах это, да с горя я рюмочку выпила, один глоточек и пригубила. Каково матери узнать, что родное ейное дитя в тюрьму хотят упечь? Так ты сходи всё же к участковому. Скажи, мол, на поруки берёшь, родня всё же, не чужой человек. А может, и денег посулишь? Участковый этот мордастый наверняка возьмёт и поморщится. А тебе отказу не будет. По крайности можно и генеральшу попросить. Ты ж ихнего сынка спас, поди, всю жизнь должны благодарствовать.