Пока он ограничился сеялкой на ручной тяге. Просто проверить. Да и засеять по весне сорок гектаров[3] овсом и столько же по осени пшеницей, можно было и без лошади. Во всяком случае, это было проще, легче и быстрее, чем рассеивать зерно вручную на таких площадях.
Конечно, оставался еще открытый вопрос с сеном. Но Андрей не обольщался. На своих «33 квадратных метрах» он в принципе не в состоянии прокормиться. Даже просто обычным продовольствием. Поэтому без закупок не обойтись. Вот и думал больше не столько об автономности, сколько об эффективности использования собственной земли.
И так во все это погрузился, что даже не заметил, как в очередной раз подставился. Во всяком случае неделю спустя к нему подошел Кондрат и присел на лавочку, со словами:
— Да, не думал я, что у Петра дочь такая дура.
— Чего это? — напрягся парень.
— А чего ты с ней как с ребенком возишься?
— Так забыл, что ли? Про колдуна.
— А, ну да, колдун.
— Вот и учу ей. Мне ведь супруга толковая нужна. Чтобы я мог на нее положиться.
— А ты сам то отколь сие ведаешь?
— Как откуда?
— Я послушал твои поучения. Мудрено очень. Да и отец твой иначе дела вел. И я. И все мы. Откуда твои знания?
Андрей замолчал. Он как-то растерялся от такого вопроса.
— Можешь не отвечать, — улыбнулся Кондрат. — Мне. Но я уверен, рано или поздно этот вопрос тебе зададут.
Снова тишина.
— Ты не слушай ее. Я ведь не раз замечал, что она тебя поучает — быть как все. Не выделяться. Ну, когда думает, что никто ее не слышит. Многие это замечали. Но то не страшно. Чай не в глухой чаще живете, а среди людей.
— А чего не слушать?
— Так вы чем больше стараетесь быть как все, тем смешнее выходит. Другие вы с ней. Оба другие. Ученость твоя явно книжная и весьма великая. Откуда она? Я не ведаю. Отец Афанасий тоже лишь руками разводит. Сабелькой вон — лихо владеешь. Много лучше любого из нас. Значит учитель у тебя был добрый. А это себе не каждый боярин может позволить. Да и она — краля. Дочь простого десятника тульского. Как же! Читать-писать может, причем бегло. Много всего знает, что знать не должна. Обыденные же вещи не ведает. А как гневаться изволит, так как глаза молнии мечут. Словно княжна какая. Лишь силой духа своего смиряется. Вы оба белые вороны.
— Федот и Аким также думают?
— А как же? Или ты думаешь, что мы пошли бы под руку простого помещика? Считай новика?
Андрей скрипнул зубами.
— Вот я и думаю, что может колдовство то и заключалось не в вашем повреждении, а в том, чтобы мы все подумали, что ты — это Андрейка, сын покойного Прохора, а она — Марфа Петрова дочь. Тогда ведь и безумие Петра становиться понятно. Не выдержала душа обмана. Болеть стала. Оттого и окрысился на тебя.