», – это чистая брехня. Точно такая же, как: «Если у тебя дома стоит ружье – любое ружье, – ты всегда можешь оказаться тем, кто стреляет в толпу. Мы видели это по телевизору». Нет и нет.
Я глубоко вдохнула, улыбнулась и ответила: «Ваше предположение ложно. Я поддерживаю право на ответственное хранение и использование оружия. Я принципиально не поддерживаю НСО, потому что я поддерживаю ответственное использование оружия».
Она злобно и растерянно посмотрела на меня: «Вы смотрите новости? Все эти массовые расстрелы в школах! Я не понимаю, почему вы не согласны, что у них нужно просто отобрать оружие».
Я сказала себе: «Давай еще разок!»
«Я не поддерживаю нынешнее законодательство по оружию. Я верю в проверку личности покупателя и периоды ожидания. Я не считаю, что закон должен разрешать продавать автоматическое оружие, большие патронташи и разрывные пули. Я не поддерживаю внос оружия в образовательные учреждения. Я…»
Она практически плюнула в меня: «Нечего рассусоливать. Вы или за, или против оружия – вот и весь разговор». Поскольку я уже начала писать эту книгу, мне удалось ответить так, как я всегда хотела отвечать в такие моменты, но раньше не хватало смелости. Я набралась сил и сравнительно спокойно сказала: «Я согласна, что это сложная и болезненная проблема, но кажется, вы меня не хотите услышать. Я не собираюсь участвовать в разговоре, где варианты урезаны до “за” и “против”. Этот вопрос слишком важен для меня. Если вы готовы поговорить детальнее, я согласна. И знаете, я не удивлюсь, если в процессе окажется, что нас с вами бесят и пугают одни и те же вещи».
Она извинилась, встала и вышла – больше я ее не видела. Вероятно, она теперь ненавидит меня. Люди, стоявшие в тот момент рядом, возможно, тоже меня ненавидят. Может, и вы ненавидите меня. Откуда мне знать? Это не хэппи-энд из кино, но мне нравится эта концовка, потому что она живая.
А еще я знаю: можно было бы сказать что-нибудь другое – успокаивающее, этичное. Можно было предать себя, уловить настроение группы и сказать то, что точно всем понравится, отреагировать как душа компании. Можно было слиться и не вступать в диалог в принципе. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что все в той группе были против оружия или как минимум против сложных разговоров об оружии. Наконец, я могла бы промолчать. Или впасть в истерику. Но вместо этого всего я выбрала принадлежать себе. Я сделала все, что могла, чтобы отказаться поддерживать разговор в формате «или-или». Я осталась в диких условиях, покинув безопасный идеологический бункер, которым в тот момент стала комната. И я говорила корректно, с уважением к собеседнице и к себе.