Я резко подняла голову и с облегчением увидела перед собой лицо некроманта, а не надзирателя. Мы не в Обители… не в Обители. И Леннер не Йонас! За глупую случайность он не причинит мне вреда, не сломает руку, не изобьет. Леннер другой.
– Еще раз извините, – не зная, что делать, я попыталась отойти. – Позвольте мне убрать осколки.
Леннеру моя идея явно не понравилась.
– Руками? – он мотнул головой и впервые посмотрел на пол, на багрово-алую лужицу вина, что коснулась его сапог и остановилась. – Кто же убирает стекло руками, мисс Рейтли? Вы ведь уже поранились.
– Я не специально…
– Еще бы вы это сделали специально.
Я облизала пересохшие от волнения губы, проследив, как осколки бокала задрожали и притянулись друг к другу, под действием магии соединяясь в единое целое.
– Видите. Все поправимо и никто не пострадал, – поставив блестящий, еще секунду назад разбитый фужер на стол, Леннер обвил рукой мою талию, лишая возможности вырваться. – Идемте. С вашим порезом нужно что-то сделать.
Проводив меня до ванной, некромант открыл кран и заставил подставить дрожащую руку под холодную струю воды. Я застонала. Вино и едва заметные осколки смылись, а вот глубокий порез смываться не собирался, только сочившаяся из него кровь смешалась с водой.
– Все хорошо, мистер Леннер, – заметив, как страж хмуро рассматривает мое лицо и закушенную от боли губу, попыталась заверить его я. – Почти не болит.
– Серьезно? – переспросил он в притворном изумлении. – Промойте рану и не выдумывайте. Болеть перестанет, обещаю, но в следующий раз не стоит хватать все, что здоровый человек восстановит магией, или, если не достаточно энергии в резерве, уберет с помощью совка, ну или на самый крайний случай вызовет горничную, которая есть в каждой гостинице, и «Кримзес-Холл», поверьте, не исключение.
Я покраснела и опустила глаза.
– Извините.
– И пожалуйста, мисс Рейтли, прекратите передо мной извиняться. Вы ни в чем не виноваты.
Присев на бортик ванны, Леннер притянул меня к себе и крепко, но не больно сжал ладонь своими пальцами. Рана моментально затянулась, не оставив после себя и намека на белый рубец, который обычно бывает после глубоких порезов.
– Ну, вот и все, – капитан внимательно осмотрел ладонь, убедился, что никаких следов происшествия больше нет, и, мило улыбнувшись, посмотрел на меня. В таком положении голубые глаза оказались напротив моих. Наши взгляды невольно встретились, и у меня снова забилось сердце. – Не болит?
Чисто риторический вопрос, на который Леннер прекрасно знал ответ.
– Нет, не болит. Совсем не болит. – Магия первого резерва полностью впитала в себя чужую боль. – Это удивительно…