– Не заметил. По-моему, был потрясен, даже вскочил.
– Мне со стороны виднее. Любой вопрос или ситуацию он сначала осознает, а потом отвечает, то есть реакция запаздывает. Его реакции не спонтанны, они осознанны. Мозг дает команду удивиться, всплеснуть руками, воскликнуть, возмутиться и так далее, и спустя миг он выполняет.
– Слишком сложно. Нам бы попроще, – попросил капитан.
– Сравни Вербицкого и Котляра. Обоих ты видел впервые. Какое впечатление?
– Вербицкий – богема. Без тормозов, вроде Рощика. Все время актерствует и переигрывает, орет, размахивает руками… Слишком много всего.
– Как по-твоему, он искренен?
– Ну… да. Наверное. Что думает, то и несет.
– То есть сначала действует, потом, возможно, думает. Или не думает вовсе. Согласен?
– Допустим.
– А Котляр наоборот – сначала думает, потом действует. Ни одного жеста за счет эмоций, все схвачено и вычислено: здесь я возмущаюсь, здесь удивляюсь…
– И что? Не он один. Не все же как твой режиссер, безбашенные. Что сказать-то хотел?
– Черт его знает, – признался Федор. – Бросилось в глаза. И еще… В какой-то момент во время разговора он испытал облегчение… Выдохнул.
– Когда это?
– Когда ты спросил, где он был ночью с третьего на четвертое января и кто его мог видеть.
– И что? Он не дурак, понял, что речь идет о преступлении, а раз ни в чем не замешан, то испытал облегчение.
– Верно. А тебе не кажется, что он мог испытать облегчение в двух случаях: или он ни в чем не замешан, как ты говоришь, или…
– Или?.. – повторил капитан.
– Или он убийца. Его спросили о ночи с третьего на четвертое, и он предоставил алиби. А это значит, что убийство произошло не ночью, а скорее всего, днем четвертого января…
– Если он убийца, – перебил капитан.
– Если он убийца. Он понял, что следствие не знает точного времени, и испытал облегчение.
– Ты веришь в то, что говоришь? – скептически спросил капитан. – Не так посмотрел, не такой жест… Я реалист и работаю с фактами, а их у меня пока кот наплакал. Если Котляр… а мотив? Из двух выбрал Марию и не хотел, чтобы она узнала о связи с Шелест? Даже обсуждать не хочу, кого этим сейчас удивишь. Двадцать первый век на дворе. Другого мотива у тебя случайно нет? Ну там, вроде того, что он маньяк и псих, а тут полнолуние, снегопад, вот его и накрыло. Он не звонил Шелест ни третьего, ни четвертого января. Было несколько звонков пятого и шестого, но она, как ты понимаешь, не ответила.
– Почему он ничего не спросил о ней? – невпопад ответил Федор.
– От потрясения забыл. Интересно, что скажет балерина. Ты со мной? – капитан, ухмыляясь, смотрел на Федора. Тот покачал головой – нет.