А с другой стороны, может, прав Вербицкий. Доказать обратное даже такой сыщик, как капитан Астахов, вряд ли сможет. Химера растворилась, как не бывало, не оставив следов. А Глеб Никоненко, ни рыба ни мясо и тюфяк, которого ни разу в жизни не били, потому что не за что было, вовсе ни при чем. Где Глеб Никоненко и где Химера – хитрая, предприимчивая, жестокая? Нет, нет, и не уговаривай, сказал Виталя Вербицкий на прощание, фигня все твои домыслы, философ, не надо искать черную кошку в темной комнате, если ее там нет. А то, что уехал, так его можно понять. Я бы тоже на его месте рванул, куда подальше. Какая трын-трава после таких потрясений…
Глава 38. Новые горизонты
Максим Кусков признался в непреднамеренном убийстве Елены Антошко. Все было примерно так, как вычислил Федор Алексеев. По словам Кускова, он увидел через окно кабинета, что Елена Антошко вошла в кинотеатр, и бросился за ней, так как хотел помириться. Накануне они поссорились, а утром он увидел, как от нее выходит ее прежний парень. Он вошел в зал одним из последних, постоял, высматривая ее на последних пустых рядах. Потом сел рядом и попытался выяснить отношения; протянул подарок – дизайнерский янтарный кулон в серебре на плетеном кожаном шнурке, очень дорогой. Елена швырнула в него кулон и осыпала оскорблениями. Что было дальше, Кусков помнил с трудом…
Мэтр Рыдаев выжал из ситуации максимум, обрисовав безумную любовь своего подзащитного, его отчаяние, ревность и состояние невменяемости. Короче, Кускову грозил сравнительно скромный срок, он не первый убийца, которого отмазал подонок Пашка Рыдаев. По слухам, каждый день после заседания суда мэтр Рыдаев от радости напивается. Это, скорее всего, неправда, так как мэтр Рыдаев не пьет по причине бережного отношения к здоровью. Насчет подонка… ну да, скорее всего, правда.
На момент покушения на Светлану Кулик у Кускова твердое алиби…
Раиса Витальевна вспомнила, что в вечер освобождения сама приняла снотворное, и отказалась от обвинения мужа в попытке ее убийства. Кусков признался, что подбросил жене розовую жемчужину, каялся и плакал, умоляя о прощении. Испугался, бес попутал, не понимал, что делал, был в отчаянии. Черт с тобой, якобы сказала Раиса Витальевна, живи! Вызвал «Скорую»? Зачтено. И подала на развод…
– Что же это за любовь такая? – вопрошала Раиса Витальевна подругу Шуру.
Дамы сидели в маленьком уютном кафе «Шарлотка», обсуждали страшные события последних месяцев и праздновали ее выздоровление.
– Он убил Кошку… не знаю, в аффекте или не в аффекте, а потом решил убрать заодно и меня, подбросил эту чертову жемчужину! А теперь ползает на коленях, в слезах и соплях, просит прощения! Уму непостижимо! – Раиса Витальевна сжала кончиками пальцев виски. Шура сочувственно кивала. – Насчет снотворного, если честно, не помню. Я напилась тогда, настроение было, сама понимаешь. Не помню. Он вызвал «Скорую», если бы не он… Та, другая девушка, подруга Кошки… не знаю! Все так запутано… Следствие не закончено, пусть у них голова болит.