Дарья, Дарья в этом городе что-то горит
То ли души праведных, то ли метеорит
Но пусть горит пока я пою
Только не спрашивай меня, что я люблю
Говорящий не знает, Дарья, знающий не говорит…
Так, «Лилит», записан вместе с «The Band», в Вудстоке, США, в… 1992. Каком?.. В девяносто втором… Он медленно поставил чашку на стол и продолжил чтение…
Он один остался в живых. Он вышел сквозь контуры двери
Он поднялся на башню. Он вышел в окно
И он сделал три шага — и упал не на землю, а в небо
Она взяла его на руки, потому что они были одно
Я тихо, хотя меня и так никто не видел, вышел из офиса. Теперь от меня уже совсем ничего не зависело, Лекарство было доставлено по назначению, в срок, а что случилось с этой реальностью, после моих подвигов я узнаю только в Ордере… Из-за прикрытой двери доносился приглушенный голос.
Кому-то вода — питье, а кому-то — царская честь
Но каждый видит лишь то, что в нем уже есть
Хороший вор даже в раю найдет, что украсть
Когда ты дала мне руку, я не знал, лететь мне или упасть…
Он дочитал статью, но все равно ничего не понимал… Перед глазами стояла коллекция дисков и кассет, давно по частям подаренная друзьям и не только, всплывали тексты, которые он помнил с детства, но этих среди них не было, ни одного. Смутно что-то вспоминалось про «некоторые женятся», но именно смутно и не отсюда. Он снова прислушался к голосу БГ.
Ты читаешь меня, как книгу
Смотри, что на первом листе
Читаешь меня, как книгу
Твое имя на первом листе
Мне не стать святым, даже если сам Папа
Растворит меня в святой кислоте
Но мы с тобой одно
И если ты не слышишь меня
Наверное, ты на другой частоте…
Оставалось смириться, признать, что каким-то образом он просто пропустил, не увидел, не купил, не услышал, друзья не подсказали, потому что сами… Бред.
Все лишилось смысла. Любовь завела меня в тень
А чем выше залезаешь в астрал, тем больше несешь дребедень
Мне просто хотелось вечного лета, а лето стало зимой
То ли это рок, то ли законы природы висят надо мной…
Медленно, медленно разворачивалась тугая спираль в груди, уже почти привычная и от того еще более безысходная, стирались и уходили в сторону ощущения, которые он носил в себе. Он глубоко вздохнул и посмотрел в окно. В городе было темно, переливались огни праздника, он смотрел на силуэты знакомых зданий так, как будто видел их впервые, как будто пришел сюда издалека…
Оживление мощей святого битла, вернисаж забытых святынь.
Ты бьешься о стену с криком «She loves you», но кто здесь помнит латынь?
А песни на музыку белых людей все звучат, как крик воронья.