Угра был на месте — он с беспечным видом кивнул Гектору и вежливо поклонился, отведя руку за спину. Маг подошел к стойке, провел над ней рукой.
— Староста говорил, у тебя закупает товар сам барон?
Кожевник утвердительно кивнул. Хронвек посмотрел на него, прищурившись.
— Большая честь, но и большая ответственность. Однако качество говорит само за себя.
Угра снова поклонился.
— Солдаты не носят таких вещей, господин. Для войска я делаю экипировку куда проще. Но она так же надежна, не сомневайтесь.
— А такие перчатки и сапоги пользует сам правитель?
— С семейством. Поверьте, его высочество очень доволен моим товаром.
Гектор ухмыльнулся.
— И барона не смущает, что его жена носит корсет из человеческой кожи?
Сказал он это самым обыденным тоном, разглядывая наручь, которую примерял утром. Кожевник застыл на месте. Хранитель вздохнул.
— Интересно. Я никогда не думал о том, какая кара предусмотрена в Морантане душегубам. Повешение? Хотя, наверное, с тобой будут разбираться отдельно.
Угра развернулся и бросился к задней двери, но в ней стояла Дака Кад-Хедарайя. В руках у нее был отполированный до блеска скребок, которым ремесленники очищают кожи от остатков мяса и жира. Ее улыбка не сулила ему ничего хорошего. Лавочник снова замер. Женщина бросила:
— Что молчишь? Покупатель задал тебе вопрос.
Он медленно повернулся к Хронвеку и ответил:
— Чего ты хочешь?
Маг неодобрительно покачал головой.
— Утром хотел купить налокотники, но теперь что-то сомневаюсь. Кто это? Бурка Рыжий или солдат Друм? А может, вдова Евлампия?
Лавочник не ответил. Гектор сказал:
— Я был в твоей свежевальне, что за стеной склепа. Ты обдирал кожу со своих жертв, а головы выставлял на всеобщее обозрение. Можешь не тратить слов, во всех мирах психи находят важные мотивы своим поступкам. Но я хочу знать, что связывает тебя с Миклой и его дружками. И что тебе известно о нанимателе.
Угра спросил:
— Зачем мне что-то тебе рассказывать? Я ничего не знаю ни о каких жертвах, я простой кожевенник.
— Затем, что ты мне не нужен. На меня было совершено покушение. Я хочу знать, кто в нем замешан. Расскажи мне все, что знаешь, и можешь дальше развлекаться. В противном случае я отдам тебя барону, и ты все расскажешь, вися на дыбе.
Кожевенник помолчал, размышляя. Он подошел к стойке и сказал, наклонившись к лицу Гектора:
— Они были жалкими отбросами. Я просто помог им избавиться от мучений.
Хранитель кивнул. Угра продолжил:
— Эти крестьяне такие тупые. Они ничего не понимают в искусстве, для них эльфийская вязь, которую я вывожу на моих работах, просто цветочки с листочками. Они просто неспособны послужить великому искусству, но я нашел способ. Даже у кмета кожа лучше, чем у любого зверя. На ней оттиск получается четким и глубоким, и остается навсегда. Они все должны благодарить меня, теперь их существование обрело смысл и прекрасную форму, их будут носить сильные этого мира и любоваться, словно картинами.