После того как великая война становится достоянием истории, злодеем конфликта является сама война; но пока военные действия фактически продолжаются, виновником считается «противник», так что необходимо приложить все усилия, чтобы убедить весь мир в его виновности. И этот процесс убеждения не является военным или судебным нововведением. Это стратегический подвиг пропаганды. Пропаганда помогла выиграть не одну битву и, в конечном итоге, разоружила боевой флот. Она деморализовала целые нации и превратила десятки нерешительных нейтральных государств в энергичных бойцов. Ее научные манипуляции поглотили время целых организаций и батальонов индивидуумов, от которых требовалось как обладание такими талантами, как простая изобретательность в искажении новостей, так и творческая гениальность и убедительность религиозного пророка.
Пропаганда придала такому старинному понятию, как ложь, совершенно новый набор патриотических личин. Будучи поначалу защитным официальным фасадом министерства иностранных дел, она превратилась в обманчиво прозрачный покров и, наконец, в густой, ослепляющий туман, который висел над Европой еще долгое время после того, как рассеялся дым сражений. Подобно фугасным бомбам, пропаганда сбрасывалась на лагеря, зоны боевых действий и неукрепленные города, и, как бомбы, она взрывалась в миллионах измученных умов. Пропаганда за пять лет — с 1915 по 1920 год — превзошла всю ту ложь, которая когда-либо говорилась большинству избирателей или освещенной факелами толпы. Она обрушилась на все пять континентов, как ползучий поток запугивания и обмана, и осколки ее самых эффективных снарядов все еще находятся на опасной глубине.
Вскоре после начала войны в Европе оппозиционные группы воюющих сторон начали оправдывать себя, как невиновных и подвергшихся возмутительной «атаке», при попытке разоблачить подстрекательства и происки врага. Тщательно подобранная серия Белых, Зеленых, Оранжевых, Желтых и Синих «книг», выпущенных прессой с одобрения правительства, выставляли напоказ якобы незарегистрированные телеграммы и дипломатические депеши. Поскольку каждый противник снимал с себя вину и оспаривал доказательства, представленные другой стороной, возник спор о том, что обычного патриотизма недостаточно, чтобы его хватило до конца. Джентльменов, одаренных логикой, призывали к теоретическим изысканиям. Тяжелые орудия дипломатии и международных законов все еще продолжали бить. Ради блага огромных масс, чьи молодые люди должны были умереть на поле битвы, а также для колеблющегося населения нейтральных соседних стран, теперь необходимо было нанять представителей с журналистским опытом, умеющих взывать к эмоциям.