Оправдание для шпионов-предателей и пыток было найдено Эймериком, автором знаменитого руководства, в следующих словах: «Ибо, хотя в гражданских судах признание в совершении преступления не является достаточным без доказательства виновности, здесь, в этой штаб-квартире ханжеского двуличия [в Святой палате], признания достаточно», поскольку ересь «является духовным грехом, и единственным возможным доказательством вины может быть только признание».
Если инквизиция разрешала адвокату выступать в защиту обвиняемого, то Торквемада в статье XVI своих пресловутых инструкций возлагал на адвоката обязанность отказаться от своей защиты в тот самый момент, когда он понимал, что его клиент виновен. По каноническому праву ни один адвокат не имел права защищать еретика ни в одном суде, ни в гражданском, ни в церковном, даже в делах, не имеющих ничего общего с ересью. Свидетели — как правило, шпионы, которые «выступали в суде» против одного обвиняемого, на самом деле вообще не должны были выступать и никогда не подвергались суровому допросу со стороны защиты. Свидетельствовать в пользу обвиняемых инквизицией было редким и безрассудным делом. На большинстве процессов свидетелей защиты просто не было. Свидетельство в пользу любого обвиняемого в ереси могло привести к тому, что свидетель сам становился подозреваемым еретиком; и тогда чумная тень Святой палаты падала на его дом, на его семью, на его средства к существованию, на все и вся, что хоть как-то касалось его жизни, а вокруг вились шпионы, в то время как он существовал в жутком страхе до тех пор, пока не приходила Милиция Кристи и не уводила его в темницу на изощренные церемонии допроса и пыток.
Грех ростовщичества, как и ересь, также являлся предметом интереса инквизиции. Но в большинстве «преступлений» против церкви можно было выявить «аспект ереси» после часа, или около того, разумного расследования любым искусным инквизитором. Торквемада, получивший огромную власть в качестве великого инквизитора и председателя Верховного совета инквизиции, постоянно стремился расширить юрисдикцию Святой палаты. Двоеженство, по его уставу, являлось, главным образом, «преступлением против законов Божиих и осквернением Таинства брака». Прелюбодеяние он не смог истолковать как осквернение того же самого таинства, но ухитрился объявить, что содомию в первую очередь следует наказывать как грех, а не преступление, и что лица, осужденные за это инквизицией, должны быть сожжены на костре.
Целомудрие Торквемады было столь же непреклонным, как и его доктрины, и он, по-видимому, приходил в ярость из-за большого количества духовенства, о непристойном поведении которого докладывали его шпионы. Самая опасная форма такого безнравственного поведения называлась «домогательством» — solicitatio ad turpia, — или злоупотреблением исповедью кающихся в грехе женщин. Это было преступление, которое серьезно подрывало авторитет церкви, поскольку заряжало отборными снарядами дула пушек всех врагов и очернителей Рима. Торквемаде удалось истолковать «домогательство» как форму ереси, так как многие красноречивые священники уверяли своих более снисходительных членов ордена, что согласие дамы не есть грех. Подобные лживые заверения являлись осквернением таинства, и твердая рука Святой палаты падала на предприимчивого духовника, маскировавшего таким образом свою похоть под волю Божью. Но поскольку такие варвары, как Торквемада и его инквизиторы, судя по всему, сами являлись сборищем грешников всех сортов, то не имеется каких-либо свидетельств того, что они слишком жестко обходились с чересчур сластолюбивыми церковниками. Дыба и огонь, согласно мнению, господствующему в Святой палате, следовало приберечь для неверных заговорщиков и еретиков, предпочтительно евреев.