В 1917 году ван Деман и подполковник Александр Кокс составляли весь личный состав главного штаба разведки армии Соединенных Штатов, пока в подражание союзникам и при сотрудничестве иностранных советников не началось бурное расширение разведывательной службы. К этому моменту ван Деман готовился в течение 30 лет, и ему, наперекор инерции Вашингтона, удалось приобрести опыт фактически во всех известных ее ответвлениях. Начиная как член Национальной гвардии Огайо, он попутно с легкой эксцентричностью, свойственной прирожденному разведчику, получил степень доктора медицины. В ожидании идеального кандидата на должность начальника независимой армейской разведки, военное ведомство призвало двух других товарищей: полковника — позднее генерала — Денниса Нолана на должность начальника американской ставки во Франции и бригадного генерала Мальборо Черчилля в качестве шефа разведслужбы в Вашингтоне.
Это не означало смещения ван Демана, поскольку во время войны он получил другое, не менее важное назначение. Генерал Нолан, опытный военачальник, пользовавшийся доверием главнокомандующего генерала Першинга, верил только в разведку боем, которая едва ли не автоматически исключала шпионаж и секретную службу. Возможно, учитывая исход кампании 1918 года, генерал Нолан не так уж сильно и ошибался. Накануне перемирия его страстное желание перейти в армейские части было удовлетворено, и он получил под свое командование фронтовую дивизию. Военная секретная служба начала разворачивать свою деятельность в американской экспедиционной армии лишь перед самым окончанием войны.
Весьма примечательно, что наиболее успешной отраслью американской контрразведки во Франции было наблюдение за другими американцами. В каждой роте батальона, отправленного за море, имелся осведомитель, подчинявшийся не своему командиру, а другому офицеру, обязанному следить за настроением и верноподданностью солдат, за вражеским шпионажем и другими похожими вещами. В многоязычной армии, переброшенной за несколько тысяч миль от родного дома и набранной лишь частично по всеобщей воинской повинности, немудрено было предвидеть случаи измены, шпионажа и неповиновения. Правда, никаких особо серьезных в этом отношении происшествий не случилось, что скорее свидетельствовало о нравах самих солдат, чем о бдительности тайных наблюдателей. Тем не менее интересно отметить, что первой армией в Европе, скопировавшей американскую схему внутреннего шпионажа, была новая Красная армия Советской России.
Полковник Вальтер Николаи, глава немецкой военной разведки, утверждал, что противостоящая разведслужба союзников под совместным влиянием американского золота и американской интервенции стала гораздо более агрессивной. Рассказывают также о том, что во Франции высадились пятьдесят американских контрразведчиков с характерными зелеными и белыми шнурами на фуражках. Шнуры эти выглядели абсурдными для секретных служб, и от них сразу же и навсегда отказались. Контрразведчики выслеживали и преследовали «немецких» шпионов всякий раз, когда их находили, но еще больше им приходилось трудиться над тем, чтобы помочь отсеять недовольных и павших духом солдат. В одной дивизии новобранцев пришлось отправить домой около восьмисот человек — зачастую не по какой-либо причине, а из-за их опасения потенциально депрессивного влияния на настроение своих товарищей.