— А я доктор Бронский, и тоже всем известно, кто я. Минуточку, Андрей. Я ознакомился с идеями сионизма. Этот путь спасения не для меня. Ничего он не говорит моему сердцу.
— А ваша фамилия тоже ничего не говорит вашему сердцу? Самуил Гольдфарб. Сын лотошника с Парисовской площади.
— Вы правы, Андрей. Парисовская площадь тоже ничего не говорит моему сердцу. Ни ее нищета, ни ее вонь, ни слезы и причитания, ни ожидания Мессии. Польские евреи сами виноваты в своих невзгодах, а я хочу жить в своей стране равноправным гражданином, а не врагом или чужеземцем.
— И это оправдывает ваше участие в Совете Союза студентов вместе с фашистскими выкормышами, которые бросают камни в окна еврейских книготорговцев?
— Я не одобряю их действия.
— Но и не стараетесь их пресечь. И знаете почему? Так и быть, я вам скажу. По трусости.
— Как ты смеешь?! — возмутилась Дебора.
— Трус вы, Андрей, а не я, потому что у меня хватает смелости сказать, что для меня еврейство — пустой звук и я к нему не имею отношения. А вы в погоне за призрачным спасением ходите на ваши сионистские собрания, не веря в эту болтовню.
Слова обрушивались на Андрея, как удары. Пауль бил по самому чувствительному месту. Андрей побледнел и задрожал, а остальные, не смея дышать, ждали взрыва. Но Андрей ответил нарочито проникновенным тоном:
— Вы просто болван, Пауль. Еврейство — не вопрос выбора. В один прекрасный день, который, боюсь, не за горами, оно свалится на вас и раздавит вместе со всей вашей софистикой. Ох, и тяжелое будет у вас пробуждение! Потому что вы еврей — хотите вы того или нет.
— Довольно! — закричала Дебора. — В моем доме не смей устраивать такие сцены, если хочешь здесь бывать и видеть Стефана и Рахель. Пауль — мой муж, так что изволь его уважать.
— Мне действительно следует научиться держать себя в руках, — тихо сказал Андрей, опустив голову. — Устроил сцену в присутствии гостей, да и чего мне, в самом деле, беспокоиться, раз ты счастлива...
— Я счастлива, — отрезала Дебора.
— Да, только по глазам этого что-то не видно, — Андрей быстро пошел к дверям.
— Куда ты? — прошептала его сестра.
— Пойду напьюсь. Буду пить за здоровье доктора Пауля Бронского — короля вероотступников.
Дебора хотела побежать за Андреем, но Габриэла ее остановила:
— Пусть идет. Он взвинчен из-за положения на границе. Вы же знаете Андрея, он завтра вернется просить прощения. Пусть идет.
Стук парадной двери прогремел, как пушечный выстрел.
— Крис, последите за ним, пожалуйста, — попросила Габриэла.