С улицы доносился неясный шум; пожарники торопились в район трущоб, где прижатые друг к другу развалюхи так легко загорались, что, если быстро не погасить огонь, он мог спалить всю Варшаву.
Бухает над Прагой. Там нет ни польских орудий, ни польских самолетов, которые могли бы оказать немцам сопротивление, но налеты не прекращаются, чтобы подавить у людей последнюю волю.
Она закрыла окно, опустила маскировочную штору, зажгла лампу над кроватью и взяла >,,Листья травы” Уитмена. Внезапно в дверь постучали.
— Войдите.
Брандель. Она ему обрадовалась.
— Простите, я не хотел вас испугать, — сказал он, — я был в посольстве, потом у вас...
— В приюте все в порядке?
— Да, да. Дети прекрасно себя ведут. Мы делаем вид, будто это такая игра, но, думаю, они сообразительнее нас.
— Что в городе?
— Горит вся северная часть. В Праге сплошной ад. Но мэр Старжинский приказал бороться и мы боремся. Нет ли у вас коньяку?
Габриэла достала из шкафа бутылку и тревожно посмотрела на Алекса: без Андрея он в основном пил чай. Алекс проглотил коньяк и закашлялся. ”Может, это из-за налета, - подумала Габриэла.
— Нет, он о чем-то молчит”.
— В чем дело? — спросила она.
— Андрей в Варшаве.
Она схватилась за живот, словно ее ударили.
— Во-первых, он цел и невредим. Он был ранен, но все обошлось. Сядьте, сядьте, пожалуйста.
— Как ранен?
— Я же говорю, ничего страшного, успокойтесь, возьмите себя в руки, прошу вас.
— Где он? — ей действительно удалось взять себя в руки. — Рассказывайте.
— Один Бог знает, как ему удалось вернуться в Варшаву. Просто чудом.
— Алекс, пожалуйста, скажите мне правду, он тяжело ранен?
— Нет, но он сломлен, Габриэла.
— Где он?
— Внизу на лестнице.
Она бросилась к дверям, но Алекс схватил ее.
— Послушайте меня, Габриэла, он совершенно подавлен. Вы должны держаться. Он сначала пришел ко мне, попросил пойти к вам, потому что... не хочет, чтобы вы его видели в таком состоянии. Понимаете?
Она кивнула.
— Тогда погасите свет, и я пошлю его наверх.
Она оставила дверь открытой и выключила свет. Она слышала, как Александр спустился вниз, что- то сказал. Ожидание казалось бесконечным. Наконец раздались медленные шаги, потом он вошел.
— Андрей, — выдохнула она.
Он наощупь подошел к кровати, свалился и застонал от боли. Габриэла склонилась над ним, провела рукой по лицу. Глаза, уши, нос, губы — все цело. Руки, пальцы, ноги — тоже. Она успокоилась. Сев на край кровати, она начала нежно гладить его по голове. Его лихорадило, он судорожно хватался за одеяло.