Крис вел Дебору по бесконечным проходам между рядами раненых и умирающих. Они спустились еще на дюжину ступенек и вошли в длинный коридор, увешанный средневековым оружием, оставшимся от других, не столь жестоких войн. Тут лежали раненые после ампутации конечностей, а возле них стояли убитые горем родные. Медсестра поднесла лампу к лицу Пауля.
— Пауль...
— Он еще под наркозом.
— Пауль...
— Я был там, — сказал безногий сосед Вронского. — Он прооперировал человек двадцать или тридцать нашего брата... ему светили простым фонариком. И вдруг — прямо в него... Из всех врачей он единственный остался в живых. Он все время был в сознании и объяснял солдатам, как отрезать ему руку...
— Пауль...
Пауль открыл глаза. Они были стеклянными, но в углах губ появилось некое подобие улыбки, означавшее, что он видит Дебору.
Она держала его руку, пока он снова не впал в забытье.
— Вы — мадам Вронская? — спросил врач.
Она кивнула.
— Счастье, что он врач. Видимо, обойдется без заражения крови. Шок прошел. Он выкарабкается.
Дебора вышла на улицу.
Крис ждал ее у главного входа. На горизонте, словно летние молнии, вспыхивали артиллерийские выстрелы. Над головой пролетали снаряды, падая на рабочие кварталы по другую сторону реки.
— Идем отсюда, — сказал он и, взяв ее за руку, повел к своей машине, но она вырвалась.
— Ну, что ты, Дебора, дома поговорим. Упадет сюда бомба — и нас не станет.
— Уйди от меня! — закричала она.
Небо осветилось очередной вспышкой, и он увидел ее лицо. У нее были совсем безумные глаза, Он схватил ее за руку.
— Оставь меня, я хочу умереть! Это мы искалечили Пауля!
— Не мы устроили эту войну! — Крис так тряхнул ее, что голова у нее замоталась из стороны в сторону.
— Это меня Бог наказал! Мы убийцы! Убийцы! — она вырвалась из его рук и убежала в темноту.