— Алекс… Я виновата, я признаю… Но я молю — не будь слишком жестоким, пощади того, кто пострадал из-за меня… Он не убийца, не шпион и не взломщик — он всего лишь пытался сделать меня счастливее, исполнив глупое желание, высказанное вслух! Он не заслужил такого наказания!..
Я вглядывался в её лицо, пытаясь понять — очередная ли это превосходная актерская игра, или же она искренне раскаивается в своём поступке…
Покидая её покои, я видел, как англичане, собравшиеся отдельной кучкой в малой гостиной, провожали меня испуганными взглядами. Волнуясь за судьбу своего соотечественника, они, тем не менее, не решались обратиться ко мне с просьбой о смягчении кары. Я мысленно усмехнулся — климат Российской империи в очередной раз оказался пагубным для слабого английского духа!
Здание Тайной канцелярии даже в ярких лучах солнца источало холод и неясную угрозу. Каждый, кто хоть раз оказывался в тени, отбрасываемой этим угрюмым серым строением, ощущал всю зыбкость человеческого бытия. По слухам, бродившим в народе, основная часть секретной службы располагалась глубоко под землёй. О бесчисленных подвалах и темницах, в которых подвергали изощренным пыткам злодеев и преступников, слагали страшные легенды. И доля правды была даже в самых невероятных выдумках. Оплот государственной безопасности, стоящий на страже интересов империи и всего простого люда. Сюда попадали не только подозреваемые в шпионаже, заговоре или покушениях на жизни высокопоставленных особ. Маньяки, убийцы, отличавшиеся особой жестокостью и бесчеловечностью — здесь их настигала заслуженная кара, на них оттачивали свое кровавое мастерство палачи… У входа в обитель закона меня встретил Иван Нарышкин — один из самых суровых и непримиримых борцов со злом, с недавних пор не просто рядовой дознаватель, но правая рука и незаменимый помощник князя Скуратова, главы имперской Тайной канцелярии…
К решению служить интересам государства именнов Тайной канцелярии Иван Нарышкин пришёл спустя месяц после гибели сестры. В благородном семействе, узнавшем о желании наследника, разразился огромнейший скандал. Гневно топорща пушистые усы, глава рода метал громы и молнии не хуже своего дальнего родственника, канцлера Российской империи. Пока женская половина дома утопала в слезах, Николай Андреевич грозил упрямо молчащему сыну всевозможными карами, от банальной порки розгами до лишения наследства и титула… Потом, устав от словесной бури, он бессильно свалился в вовремя подвернувшееся кресло и с печалью посмотрел на своего отпрыска… Ещё не оправившись от одной жестокой потери, он чувствовал неотвратимое приближение следующей. В заострившихся, резко постаревших чертах сына он не узнавал беззаботного юного балагура, которым тот был ещё совсем недавно. Перед ним сидел, упрямо сжав тонкие губы, худощавый до истощенности мужчина с цепким, пронзительным взглядом, проникающим прямо в душу… На миг Николай Андреевич ощутил себя просвеченным насквозь, со всеми тайными мыслями и желаниями, побуждениями и секретами… Встряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения, он тихонько, почти жалобно произнес сорванным голосом: