…Мы в самолете. Четверо сидят слева, пятеро справа, у двери выпускающий — офицер.
Сидят не просто. В том, как расположились солдаты, есть свой мудрый порядок: первый, пятый, девятый — те, кто поопытней, кто уже «набрал» прыжки в аэроклубах ДОСААФ, посредине «перворазники».
Из помещения летчиков выходит бортмеханик, открывает дверь «Приготовиться!», «Пошел!». Первой прыгает левая шеренга, за ней правая, последним выпускающий.
Внимательно слежу за лицами новобранцев. И читаю на них спокойную уверенность, иногда азарт, радостное возбуждение. Ни тревоги, ни беспокойства.
Бывает, конечно, встречается «отказчик». Но так редко, и так ненадолго…
А в небе дневной фейерверк. Мелькнет зеленая личинка, вспыхнет на мгновение цветным огоньком вытяжной парашютик, просверкает оранжевый чехол, и вот уже распускаются пышные белые цветы основных куполов, весело покачиваются под ними куколки в шлемах.
Приземляются ловко, упав на бок, быстро вскакивают, гасят и собирают парашюты, бегут к местам укладки.
Слышны веселые возгласы, смех.
Так весь день идет этот белый, радостный сев — в самолет влезает новобранец, на землю опускается десантник.
А после прыжков радостная церемония. Построившись буквой «П» перед столом с красным сукном, десантники ждут.
Командир части вызывает одного за другим, торжественно вручает значки, поздравляет, жмет руку…
До вечера не стихает в палаточном городке веселое оживление. Не велико дело для десантника совершить прыжок. Но ведь это первый…
А как выглядит не первый?
Учебная тревога.
За службу в армии солдат участвует в них десятки и десятки раз.
И когда хорошо обученное подразделение выходит по тревоге, это зрелище, прямо скажем, впечатляющее.
Никакой суеты, никакого шума, точные, негромкие фразы. Никто не толпится у пирамид с оружием, у выхода, у вешалок с шинелями. Все давно продумано, рассчитано, затвержено.
И вот уже подразделение стоит перед казармой. Офицеры заканчивают проверку. Негромкие команды: «Равняйсь, смирно, направо! Бегом марш!»
Через десять минут машины выезжают за ворота городка…
Путь к аэродрому недолог.
На взлетной полосе застыли самолеты — огромные, черные, залитые предрассветным ледяным светом луны.
От опушки к самолетам тянутся бесконечные цепочки десантников.
Я смотрю и удивляюсь той поразительной организованности, той слаженности и целесообразности, с какой все это происходит! Словно работает огромная машина, эдакий запрограммированный умный автомат, исключающий случайности и неполадки.
Но это не автомат, а люди, и управляют ими не электронный мозг, а воля, опыт и ум командиров. Здесь каждый знает свое место, и нужны немногие минуты, чтобы заполнить огромное чрево самолета.