Агроном посмотрел в окно и снова, взъерошив волосы, продолжал:
— А вот сейчас я еду из Ленинграда. И что же вы думаете? Отменил я свою подпись? Получил разрешение? Нет! Где я только не побывал. С кем я только не говорил. Ничего не получилось. Смеются, конечно… Курьезная история! Но сделать ничего не могут и не хотят. Главное — не хотят!.. Но не это меня потрясло. К бюрократизму мы привыкли, узаконили, так сказать, и сжились с ним. Все это в порядке вещей. Но меня поражает другое! Теперь я отлично знаю, что никаких указаний от вышестоящих организаций о хрене не было, и, тем не менее, я запретил! Почему? Машинально? Не читая? Нет. Я всегда знал, что подписываю. Это было мое правило, почти закон. Почему же я запретил? Как это я мог подписать подобное запрещение? И кто я такой в данный момент? Тот ли, кто подписал бумажку или тот, кто хочет ее отменить? Вы понимаете, дорогой тезка? Это же мистика! Я раздвоился! В данный момент я думаю совсем иначе и не могу понять того, первого Прохорова, «совбюра». Куда же он подевался? Или он сидит где-то внутри… Понимаете? Притаился и выжидает… Ну, разве это не мистика?
Здесь рассказ колхозного Ивана Петровича оборвался, потому что пришел Сергей Васильевич.
— Приятного аппетита!
— Спасибо! Давайте с нами за компанию…
— Нет. Мне скоро выходить надо.
Агроном тупо посмотрел на нового собеседника, поднялся и, держась за перегородки, нетвердым шагом направился в конец вагона.
— Лишнее перехватил? — спросил Сергей Васильевич.
— Грамм триста пятьдесят. Но у него есть уважительная причина. Он раздвоился…
— Это видно.
— Не-ет… тут сложная проблема, хреновая! — пояснил Иван Петрович. — Забавную исторейку он рассказал…
Как видите, дорогой читатель, Иван Петрович довольно поверхностно отнесся к рассказу агронома. Ничего кроме «забавной исторейки» он не увидел. А ведь я умышленно не перебивал второго Прохорова, надеясь, что первый Прохоров поймет всю глубину этой «мистики». Впрочем, особенно винить его нельзя. У нас не принято обобщать, и пока на тебя не покажут пальцем и не назовут фамилию, можно жить спокойно, в самом деле! Разве был у нас хотя бы один случай, когда, скажем, в отделе «По следам наших выступлений» газета поместила такое письмо:
«В номере „Правды“ была напечатано статья о плохой постановке партийной учебы в Ждановском районе города Ленинграда. Куйбышевский район партии города Москвы обратил внимание, что все недостатки, на которые указала „Правда“, имеют место и в нашем районе. Обсудив на бюро…» И так далее.
Естественно поэтому, что Иван Петрович ничего поучительного для себя в «хре́новой проблеме» не увидел, хотя рассказ подвыпившего агронома имеет прямое отношение не только лично к нему, но и ко всякому чиновнику… Но не будем забегать вперед.