— Дура и гордячка!
— Алех! — возмутилась госпожа Шилли. — Да как ты с Наириной разговариваешь.
— А как заслужила, — огрызнулся он, всё так же глядя на меня.
Сэм ворвался следом. Он уже был без шапки и куртки, но вот всё остальное — суровый взгляд на меня, измывательство над стулом и выражения, были почти идентичны старшему брату:
— Безмозглая, — окрестил меня Сэм, и добавил. — Привет.
Герман вошёл последним. Собаки все были его, так что пока не покормил, не пришёл, но было заметно, что спешил.
— Пришла-таки! — заявил он с порога. — А мы тебя искали! Мы всю ночь по улицам шастали!
Мне вдруг стало стыдно. Первое, о чём я подумала — об их безопасности. Меня в торговом квартале знали, госпожа Шилли права, я лечила многих, и посему даже мысли не возникало в Ночь Свободы появиться здесь.
Неожиданно в столовую заглянула чёрная морда.
— Хурт, на двор! — приказал Герман.
Псина показалась вся, чтобы было видно что она даже хвостом не виляет. И зарычала. На меня. На меня?!
— Хурт, ты что? — удивился Алех. — Хурт, ко мне.
Пес величественно вошёл, но гордый вожак дворовой стаи направился не к старшему из братьев Шилли, а ко мне. Подошёл, порычал ещё, вызывая изумлённое недоумение, потом положил морду мне на колени и тяжело вздохнул.
— Он на тебя тоже злой, но понимает, что злиться бесполезно, — пояснил случившееся Герман.
Я отложила пирожок, который так и держала в руках, чуть отодвинулась от стола, погладила пса по голове, почесала за ухом. Он заурчал, даже хвостом вильнул, что для гордого породистого волкодава было проявлением невероятного дружелюбия. И вот тут госпожа Шилли грозно начала:
— Значит в Ночь Свободы вы, вместо того, чтобы ехать за зерном в Суэсс, остались в Сарде и разыскивали Наирину?
Я от такого окрика вздрогнула, а от стыда и вовсе голову опустила. Ужас какой.
— Мама, — Алех положил руку поверх моей ладони, чуть сжал, видимо желая приободрить. — Мы не могли иначе.
— Да, — продержал Сэм. — Мы у городских ворот были уже, когда зачитали указ нового короля. А оно понятно же всё — рабов освободили аккурат на закате, да амнистию гарантировали, тут и тупой догадается, против кого рабы пойдут.
— Мы зерно на заставе оставили, — продолжил Герман. — А сами вернулись в город и сразу к кварталу Магов, только Наирины там уже не было.
— На закате я снимала комнату в доходном доме госпожи Урас. От воспоминаний вздрогнула.
— Это потом по толпе слух прошёл, что магов предупредили, и все мантии столицу ещё в полдень покинули. — Алех строго на меня посмотрел: — Где была?
Молча погладила пса. Отвечать мне не хотелось.