— К нам надо было идти! К нам! — заорал на меня Сэм. — Одна, без магии! Ты чем думала? Или ещё веришь, что мир добрый и розовый? Найри, ты женщина! Женщина, соображаешь? Красивая и молоденькая совсем. И слабенькая, как тростиночка! Ты вообще осознаешь, что с тобой сделать могли?
Вспомнила бандита Джекаса, банду Крестов, тех женщин… В глазах появились слёзы. Здесь сейчас, словно в прежние времена всё вернулось, а там вчера… Страшно очень. И чувство абсолютной беспомощности. Хорошо, что не догнали.
— Найри, — Алех пододвинул стул ближе. — Найри, маленькая, а тебе ничего не сделали, а?
В столовой вдовы булочника вдруг стало очень тихо.
— Найри, а посмотри на меня, — осторожно попросил Алех.
Я не могла ни посмотреть, ни головы поднять. На чёрную шерсть Хурта упали две капельки воды. В столовой будто стало ещё тише. Словно все дышать перестали.
— Ох ты ж богиня, — простонала госпожа Шилли.
— Мам, заткнись, а! — неожиданно резко потребовал Сэм.
Герман встал, обошёл с другой стороны от присел передо мной на корточки, и стараясь поймать мой взгляд, тихо произнёс:
— Да забудь ты. Подумаешь, ну было и было. Я вот свой первый раз вообще не помню, а проснулся — рядом такой страх и ужас лежит, до сих пор радуюсь, что так и не вспомнил. Вот и ты забудь, в конце концов…
— Да и сказки всё это про девичью честь, было бы вообще, о чём думать, — поддержал Сэм.
И это они, не далее как два месяца назад, утверждали что главное приданное хорошей жены — её невинность. Причём так убеждённо доказывали, что сейчас я невольно улыбнулась. Пусть даже и сквозь слёзы.
— Мне никто ничего не сделал, — честно сказала я. А затем тихо добавила: — Я убежала.
Вероятно, мне не поверили. Потому что когда я всё же подняла голову, на меня с видимым недоверием взирала и госпожа Шилли и трое её сыновей.
— А ты умеешь? — осторожно спросил Герман.
— То есть серьёзно, прямо бежала? — вторил ему Сэм.
— Кто? — неожиданно зло спросил Алех.
И тут я заметила, как отвела взгляд госпожа Шилли. Да что там я, все заметили.
— Мам, ты что-то знаешь?
Всё так же глядя куда-то в свою чашку с так и не тронутым чаем, вдова булочника нехотя сказала:
— Мужчина, который принёс Найрину, сказал, что у неё дом сожгли, четыре смерти в лечебнице были, главарь банды домогался, больше суток не ела и не спала.
Мне она об этом не говорила, а я не помню, чтобы говорила о смертях господину Эллохару.
— Какой мужчина? — насторожился Алех.
— Он мне очень помог, — стыдно было признаваться. — Когда я вышла из той отвратительно грязной таверны, я… от слабости потеряла сознание, едва успев назвать ваш адрес. И ему пришлось нести меня, а это почти через весь город. И это в его сложном состоянии, когда реальность так сложно отличить от галлюцинаций. Но он принёс и меня и сумку, я… Я обязательно постараюсь найти господина Эллохара, и приложу все усилия, чтобы помочь излечиться. И мне нужно в лечебницу.