Я не представлял, что там Потапыч вытворяет с домовыми, раз нервы у тех стали тоньше конского волоса. Однако в этом банник явно был профи. После испорченной еды моя одежда стала появляться в шкафу в мятом виде. А в одно утро я обнаружил вчерашнюю грязную спортивную форму, лежащую без изменений. Сверху заботливо лежал кусок хозяйственного мыла, что оказалось красноречивее любых слов. Теперь я обстирывал и отглаживал себя сам. И времени перестало хватать катастрофически.
В один из вечеров, возвращаясь с разгрузки, мы обнаружили у дверей Мишку, сжимающего на груди книжку.
— Ты чего не спишь? — спросил я. У самого глаза уже слипались.
— Я знаю, как все разрешить, — с заговорщицким видом сказал он.
— Рамик, он знает, как все разрешить.
— Отлично, — отозвался сосед, зевая, — давай тогда бегом к Якуту, объясни ему все, а то уже пырять эти продукты достало.
— Я про него, — Мишка выпучил глаза в сторону двери.
Мы с Рамилем прислушались. Кроме легкого храпа Байкова, никаких звуков не было.
— Мишка, ты молодец, — хлопнул друга по спине Рамиль. — Я тоже считаю, что Диман не имеет никакого морального плана храпеть. Мы же не высыпаемся.
— Я про него, — Мишка показал ладонью в область живота, видимо, обозначая рост. — Вот.
Он сунул мне потрепанную толстенную книгу с размахрившимися углами. На обложке значилось: «Быт и нравы славянских духов и разумных существ».
Две записки упали на парту почти одновременно. Учитель ничего не заметил — на скучной химии многие занимались своими делами. Но вот Зыбунина недовольно поморщилась. Я давно понял: она — это Мишка в юбке. Да и Максимов говорил, что частенько видит Катю в библиотеке. Я же, кроме всего прочего, не замечал возле нее других девчонок. Что свидетельствовало лишь об одном — друзей у Зыбуниной не было.
«Надо пастроить лодку! Только я не умею», — гласило послание Рамиля. Ну, от него я ничего путного и не ждал. И нужно поработать с татарином над русским языком. Пока он не пАстроил еще каких-нибудь чудовищных конструкций. Спасибо, что НЕ раздельно написал.
«У Петровича всяко есть охотничьи сапоги — он же шарится по болотам. Надо пробраться в его кабинет и позаимствовать их на время».
Я чуть не поперхнулся. Это точно Байков написал, а не какой-нибудь камикадзе?
С другой стороны, друзья видели, как тяжело мне приходится. Поэтому в отношении к баннику у всех возникло поразительное единодушие. И как только Мишка принес книжку, мы бросились разрабатывать план. И за неполный день накидали-таки его. Все упиралось только в один момент — мне надо стоять в пруду почти по пояс. А вода там далека от комфортной температуры.