Так или иначе, но пруд теперь опустел. Не шуршали кусты на его берегах. Не шушукались при виде подошедших парочки. Не бегал в сумерках обозленный Козлович, пытаясь разогнать всех по флигелям и Башням. И это нам было только на руку.
— Знаете, чего мы не предусмотрели? — спросил я, скидывая школьную обувь.
— Что у Зыбуниной другой размер ноги, — понял Байков.
— Че, совсем не лезет? — поинтересовался Рамиль. — Давай мы тебя на спину положим и по пяткам бить будем.
— Себе бей. Тебе лишь бы чего-нибудь сломать или ударить, — мрачно отозвался я. — Вроде натянул еле-еле, но идти, похоже, придется на носках.
— А по мне, пусть бы Потапыч навел шороху в этом курятнике, — пожал плечами Рамик. — Чтобы они тебе не то что соль боялись положить, а самые сладкие куски подавали.
— Один банник против всех домовых в школе? — Байков покачал головой. — Если дойдет до открытого противостояния, то я Потапычу не завидую. Да и огребет не только он, но и Макс.
— И не забывайте, что про банника никто не должен знать, — сказал я.
— А чего домовые сами не нажаловались тому же Козловичу? — спросил Мишка.
— Петр говорил, что не по-людски это, не по их понятиям.
— Гребаные ауешники, — буркнул Рамиль.
— Ладно, хватит болтать. Надо дело делать.
Друзья заняли места в зрительном зале согласно купленным билетам. То есть устроились на берегу, глядя, как я пробираюсь к центру пруда. Хотя, хватило и метров десяти, чтобы вода стала выше колен. Достаточная глубина для задуманного плана.
— Дом открываю, тебя призываю, дверь — дверями, петли — петлями, ключи — ключами, банник, что клятвой связан, ко мне привязан, явись.
Это надо было сделать хотя бы для того, чтобы увидеть растерянное лицо Потапыча перед тем, как он плюхнулся в холодную воду пруда. Температуру я не мерил, но что-то подсказывало, что для банников она не совсем комфортна. Согласно прочитанной книжке, эти недруги домовых страсть как не любили холод, оттого желание Потапыча держать в нашей комнате температуру, близкую к инкубаторной.
Банник оказался немножко пьян. Я не знаю, где, несмотря на «дружбу» с домовыми, он доставал выпивку, однако в последнее время старичок частенько был навеселе. Правда, не сказать чтобы я сильно из-за этого переживал. Потапыч практически всегда отсутствовал, возвращаясь лишь под утро — довольный и взъерошенный, как кот.
Сейчас весь хмель слетел с банника, как вода с гуся. Он хватал ртом воздух, беспорядочно махал руками, бешено вращал глазами. В общем, пытался намекать, что купание в это время года и в данном пруду ему не очень нравится. Хватило Потапыча секунды на три, после чего он благополучно исчез.