— Как долго? — спросила Терлецкая, но я ее прекрасно понял.
— Меньше минуты. Я еще слабо контролирую выброс силы.
— Витя, твою же за ногу, давай быстрее вставай, — она бросилась к Горленко, подхватив того за руку. — Максим, не доводи до предела, ты должен уйти сам!
Нет, вот удивлялся я этой девушке. Еще вчера я думал, что холоднее нее только айсберги в Антарктиде. А сейчас от Терлецкой можно было спички поджигать. Я даже откровенно позавидовал Куракину. Повезло же ему, недостоин этот балбес такой жены.
Когда высокородные отошли метров на двадцать, я перекрыл поток силы, той же мысленной методой с камушками, и бросился их догонять. Позади слышался рассерженный клекот, и в спину даже ударил ветер, однако ни одного пера не прилетело. Наверное, защитник яиц не сразу выбрался из моей ловушки, а преодолев ее, решил не оставлять гнездо. Молодец, витар, что и говорить, он не только на короткой ноге со стихией ветра и иллюзиями, но также отличается умом и сообразительностью.
Я догнал свою команду и подхватил Горленко с другой стороны. Бедняга еле-еле плелся, готовый в любое мгновение отключиться.
— Я тебе должна. Можешь просить чего хочешь.
— Ты Терлецкая или Ланнистер?
Света вдруг улыбнулась и стала самой обычной девчонкой. Без налета пафоса, высокомерия и всяких своих высокородных штучек.
— Я серьезно. Я тебе должна.
— А как на это отреагирует твой Куракин?
Все-таки я обладал удивительной способностью испортить самый хороший момент. Терлецкая перестала улыбаться, и к нам вернулась уже знакомая снежная королева.
— Он такой же мой, как и твой.
— Это да. Ко мне Сашенька тоже неравнодушен.
Но даже шуточки не помогли вернуть ту Свету, которую я видел чуть раньше. Передо мной вновь была Терлецкая. Молчаливая, суровая, холодная. Так мы и добрались до Козловича и ожидающей толпы. «Атлеты», получив на вопросительные взгляды легкий кивок, встретили нас бурными радостными криками, будто сами добыли монеты. Остальные же благородные и высокородные угрюмо молчали.
Я отдал Козловичу монеты и сразу получил обратно одну. И, игнорируя друзей, подошел к Терлецкой, которую уже с кислыми минами поздравляли остальные аристократы. И на глазах всех, включая сердитого Куракина, лицо которого было заклеено пластырем, произнес:
— Я придумал, как ты вернешь долг.
— Как? — холодно спросила Света.
— Научишь тем заклинаниям, которые я сегодня видел.
Наверное, если бы меня можно было вызвать на дуэль, то именно это сейчас Куракин бы и сделал. Я же, получив согласный кивок, отправился к своим. Теперь пора отпраздновать победу.