Догорели костры рябин, стряхнули деревья последние листья, и октябрь сменился ноябрем. Что он принес мне? Три золотые монеты (бабай в конце месяца выдал еще одну), спрятанные в шкафу, в старой одежде, натянутые отношения с банником и откровенную вражду с Куракиным.
Если после дуэли мы старательно делали вид, что друг для друга не существуем, то теперь высокородный не упускал случая отпустить хлесткий комментарий по любому поводу, который касался меня. В столовой, на уроках, в душе. Я предполагал, что он продолжает строить козни. Вроде той истории с Мороком. Однако оставалось только ждать и догадываться, что же именно произойдет.
Вместе с тем прошедшие соревнования внесли раскол в стан аристократов. Горленко старался избегать задиристой компании, а когда вокруг не было остальных высокородных, даже здоровался. Терлецкая если поначалу и пыталась скрывать наши с ней особые отношения, то постепенно смягчилась. Она благосклонно называла меня дуралеем и даже смеялась над особо неудачными попытками применить новые заклинания. Но без злобы — скорее, ее это забавляло.
— Не надо вкладывать столько силы в Волну. Она лишь обнаруживает любое проявление магии, примерную форму, размер, но не распознает ее. Разницу чувствуешь?
— Чувствую. Я смогу понять, что за деревом стоит магичка, но не узнаю, какой у нее размер груди.
— Смысл понят верно, — пыталась скрыть свою улыбку Света. — А что еще за слова такие — «магичка»?
— Ну, вроде как уважение к женщинам и все такое?
— Из уважения к здравому смыслу не коверкай, пожалуйста, язык.
— Хорошо, а что Витя пытался сделать, когда его почти вырубило?
— Гипноз, — поморщилась Терлецкая. — Поначалу структура была правильная, четкая, а потом все смазал. Переволновался, наверное, потерял концентрацию.
— Научишь этому Гипнозу?
— Шутишь, что ли? Это высшая магия, способная ненадолго подчинить личность. Такое в школе не изучают. Вообще не представляла, что он подобное умеет.
— Как выяснилось, не особо и умеет.
Света покачала головой, вроде как не соглашаясь со мной. Я же не стал спорить. Попросил еще раз показать начальную структуру создания Волны, а потом попробовал сотворить ее сам. Мир вокруг померк, потеряв краски и насытившись сияющей синевой, и в нем стали появляться красные яркие фигуры — ученики, ходившие вдали от места, где мы занимались.
По словам Терлецкой, Волна могла быть как круговой, так и узконаправленной. В последнем случае ты тратил намного меньше силы. Вся разница заключалась лишь в начальной форме каста. Этот термин я взял из компьютерных игр, но подходил он практически идеально.