— Не расстраивайся. Придумаем что-нибудь, — попытался успокоить я его, хотя сам не знал, что делать. Мы напоминали бабушек, пришедших торговать огурцами с огорода в большой молл.
— Я пороюсь в классификаторе, и мы придем сюда еще раз, — твердо решил Димон.
На столь оптимистичной волне мы вкатились в декабрь. Снега все не было. Точнее, в лесу и за Смородинкой (которая и не думала замерзать) уже намело, словно кто-то щедро посыпал манной крупой всю округу, однако на центральный школьный двор подобное не распространялось. Тут еще царила поздняя осень.
Однако все изменилось. Домовые теперь подкладывали в шкаф кальсоны для занятий в клубах, свитера, перчатки, шапки и теплую обувь. Значительно прибавили отопление, хотя мы разницы не заметили. А в столовой стали выдавать рыбий жир и еще какие-то витамины.
Третьего декабря нам огласили даты экзаменов для перехода во второе полугодие, однако большая часть учеников ждала другие числа. И вот по завершении первой недели зимы все-таки стало ясно: бал состоится двадцать седьмого декабря. Сказано это было Козловичем в столовой, стекла в которой сразу же зазвенели от радостного ора. А ко мне тихонечко подошла Катя и шепнула на ухо:
— Максим, мне нужна твоя помощь в одном очень деликатном деле.
— Не понял?
— В общем, надо, чтобы ты сегодня зашел после тренировки ко мне. Хочу тебя кое о чем спросить.
— Так тут спрашивай.
— Здесь не могу. Надо показать. Ну как, зайдешь?
— Зайду, — мне почему-то стало жарко, и от волнения захотелось прочистить горло.
Я смотрел вслед Зыбуниной и не мог понять, что это за такое деликатное дело. Сначала хотел поделиться с друзьями, но как представил подколки Рамиля, так сразу передумал. Вот и мучился всю тренировку, витая совершенно в другом месте, отчего был обруган Якутом.
Зато когда я вернулся, сходил в душ, зачем-то почистив зубы. Оделся, для перестраховки выждал десять минут и, сославшись на то, что забыл учебник в классе, выскользнул в коридор. Расстояние, разделяющее нас, я преодолел в одно мгновенье.
— Максим, это ты? Заходи, — услышал я голос Кати.
Комната девчонок отличалась от нашей. Она была просторнее, мебели в ней оказалось чуть больше, а такой же, как у нас, шкаф от остальной комнаты разделяла ширма, за которой и суетилась Зыбунина. Меня немного смутило, что ее соседки куда-то делись. Надеюсь, она не превратила их в жаб, с ведьмы станется. Однако как только Катя вышла из-за ширмы, про все остальное я думать перестал. Раскрасневшаяся ведьмочка поглядела на меня и смущенно спросила:
— Ну как тебе?