Рамиль с Димоном поступили как самые преданные друзья — еще раз убедившись, что торт съеден, а тарелка вычищена, они свалили за пруд, к Смородинке. Так называли реку, за которой заканчивались границы школы. Красивое название, мне понравилось. Там, наверное, по берегам много смородины растет. Как рассказал мне Байков, переходить ее можно только в сопровождении одного из учителей. Школа была построена на пересечении потоков силы и привлекала разных магических существ. На ее территории каждый учащийся был защищен от инородных посягательств. Но вот там, за рекой, могло случиться что угодно.
Для дополнительной острастки наняли гоблинов. Они дежурили по всему периметру и смотрели, чтобы самые прыткие из учеников не гуляли там, где им не следует.
Я же сидел и корпел над учебниками. Точнее, над руноведением, чтоб ему неладно было. Разбирать новую тему не имело никакого смысла, потому что для начала нужно освоить старые. А те придется вызубрить. Чем я и занялся.
Гребаные этиры! Из-за них я чуть не пропустил тот самый факультатив. Очнулся, когда заметил, что света стало намного меньше — солнце давно село. Торопливо надел спортивную форму и выскочил наружу. Только теперь стало понятно, насколько вокруг темно. Уж не знаю, где там шляются пацаны, но единственным источником света были редкие фонари и столовая с открытыми дверьми. Вот лопух, еще и ужин пропустил. Благо, торт лег в желудке плотнячком и до сих пор не переварился.
Чем дальше я уходил в темный лес, тем было тревожнее. Опушка, где мы встречались на тренировке, уже не выглядела такой приятной. Скорее, зловещей. Среди деревьев постоянно что-то ухало и вздыхало, заставляя вздрагивать. И еще я не мог отделаться от ощущения, что кто-то идет следом за мной. Нет, меня трудно назвать трусом, и темноты я не боюсь, но сейчас бы испугался самый храбрый.
А когда хрустнула ветка, я чуть на месте не подпрыгнул. И только увидев выходящих из-за деревьев пацанов, чуть расслабился. Разноцветные полоски на рукавах, у всех своего цвета — зеленые, белые и желтые. Второкурсники. Те самые, с кем и предстояло заниматься. Человек пятнадцать, может, больше. Вот только я не успел ничего сообразить, как все завертелось.
— Он? — спросил ближайший ко мне у товарища.
— Он.
И, не сказав больше ни слова, они бросились меня бить.
Когда тебя бьют всем, чем только можно, последнее, что хочется спросить: «За что?» Единственное желание — увернуться, убежать, уползти. В общем, использовать любой из перечисленных глаголов.
Сваленный первыми крепкими ударами на землю, я свернулся, закрыв руками туловище. По лицу уже пару раз неплохо попало, но лучше ходить со здоровенным бланшем, чем с отбитыми почками. Простая истина, которую у нас на районе все знали. Я не задавался вопросами «Почему?» и «За что?», однако злость росла с каждой новой секундой, проведенной на земле, с каждым новым ударом. И постепенно стала трансформироваться в нечто иное, необъяснимое. Сначала налились свинцом виски, потом потяжелела голова, одеревенело тело — и бах… Все вокруг притихло. Да и мои новые «друзья» вдруг остановились, довольно глядя на меня.