Парацельсу, питавшему в равной степени слабость и к женщинам, и ко всему необычному, очень хотелось знать ответы на эти вопросы. Но пока что приходилось больше рассказывать про себя. Впрочем, кое-что он уже узнал — девушку звали Изабелла и она являлась одним из лидеров у местных бунтовщиков, недовольных мэром. А если точнее — революционеров.
— Кхм, — прокашлялась Изабелла, прикрыв рот рукой. — А что такое революция?
— Как? — изумился Парацельс. — Уж кто-то, а вы должны знать!
— Мы?
— Ну да! Вы революционеры или кто?
— Нас называют мятежниками или бунтовщиками…
— Не-е-е… — поморщился Парацельс. — Мятежники, бунтовщики… ярлыки, навешанные угнетателями и эксплуататорами! Отбросьте их и шагните к настоящему народному имени — революционеры, что, как известно, звучит гордо! Революционеры — борцы за свободу, за народовластие, за дружбу, за любовь, за равноправие полов, за терпимость… ой, это я куда-то не туда уехал… но суть вы поняли, да?
— Да… — медленно повторила Изабелла. Парацельс с умилением посмотрел на неё и почти наяву увидел, как в хорошенькой головке девушки ворочаются в тщетной попытке расположиться по местам новые понятия, щедро подброшенные волшебником. — Но вообще-то мы просто хотим свергнуть мэра и, если получится, так называемых Искателей Истинны. Бургграф Подлюччи относится к городской казне как к своей собственности, его банкиры, пользуясь бедственным положением горожан, обдирают их до ниточки. Племянник мэра Филио ведёт себя как разбойник — грабит и избивает всех, кого хочет. Но что самое мерзкое, «мудрые» и «просвещённые» монахи даже пальцем не шевелят, чтобы хоть как-то приструнить эту свору!
— У вас красивые глаза, Изабелла, — подперев щёку рукой, волшебник не отводил от девушки мечтательного взгляда. Какая ещё несправедливость, какие мерзавцы и негодяи, когда рядом такая женщина-загадка?
— Вы слушали, что я сейчас говорила? — нахмурилась та.
— Да-да-да-да! — встрепенулся Парацельс. — Я полностью с вами согласен, так больше продолжаться не может, ибо вот и вообще! Все силы мы должны бросить на то, чтобы выдрать империалистической гидре сердце, а бесполезным отсечением голов пусть всякие бунтовщики и мятежники занимаются, не понимающие сути революции! Верно я говорю?
Изабелла смотрела на Парацельса, слегка приоткрыв ротик с пухлыми губками.
«Похоже, я слегка перестарался, — подумал волшебник. — Нельзя женщинам сразу столько умностей сыпать, не переварят. Надо мягше, нежнее, про туфли и фигуру».
— Короче, — Парацельс рубанул перед собой рукой. — Я согласен.