Я поочерёдно плеснул в него из каждого пузырька. Субстанции ударились о лицо волхва и растеклись по нему разноцветными дурнопахнущими пятнами. Секий от неожиданности захлопнул рот и отшатнулся.
Я торжествующе ухмыльнулся. Первое зелье разъест магическое сопротивление этого «слуги истины», а второе изгонит из занятого тела! Посмотрим, что он тогда запоёт!
Секий провёл по лицу рукой. Посмотрел сначала на испачканную ладонь, потом исподлобья — на меня. Нехорошо так посмотрел.
— Не понял, — удивился я. — А чего это ты не катаешься в корчах по земле, как и подобает людям, из которых изгоняют демонов?
Не отводя от меня взгляда, Секий утёрся рукавом и распахнул рот шире прежнего. Послышался свист затягиваемого воздуха.
— Это всё сон… — произнёс он. — Сон сильнее магии… А я повелитель грёз! Я пожру ваши грёзы вместе с вашими душами!
Торжествующая улыбка сползла с моего лица. Я где-то ошибся? Да ладно, не может быть!
Под воздушным потоком моя борода, усы и волосы затрепетали, словно флаги на ветру. Я отклонился назад и упёрся ногами в землю, но ветер был слишком силён — чертя моими пятками две борозды на земле, он потащил меня к Секию.
Надо было сопротивляться, использовать другие зелья и заклинания, но у меня, обескураженного неудачей, силы остались только на то, чтобы делать записи в дневнике.
Неужели вот он — конец Великому Архимагу… какая нелепая смерть! Погиб, неправильно оценив противника. Да быть того не может!
Уменьшившись в размерах, я оторвался от земли и влетел в рот волхва. Перед глазами мелькнули его гнилые зубы, по лицу стукнул свисающий с нёба язычок. Мерзость…
В полной темноте я некоторое время летел куда-то вниз, пока в какой-то момент падение не начало замедляться. Вскоре я неподвижно завис на одном месте.
Интересно, сколько времени Великому Волшебнику суждено провести здесь, размышляя о тленности всего сущего? Час? Год? Вечность?
Не успел я в подробностях обдумать своё незавидное положение, как непонятным образом меня потащило обратно вверх. Всё быстрее и быстрее.
Тьма сменилась розовой плотью гортани. По лицу снова стукнуло что-то липкое и мягкое (опять язычок, небось), и меня вышвырнуло наружу. Несколько раз перевернувшись в воздухе, я врезался в нечто мягкое и упругое. Очень приятное на ощупь. Оно матюкнулось голосом Геренда, но всё же вместе со мной рухнуло на землю.
Игнорируя синяки и копошащееся подо мной нечто, я сразу же бросил взгляд на Секия. Тот стоял на коленях с выпученными покрасневшими глазами и судорожно дышал, при каждом вдохе втягивая в себя целые облака пыли. Что это с ним случилось? Неужели мои зелья всё-таки его достали? Или же я просто такой весь из себя невкусный?