Кина ударили в живот, дыхание у него сбилось, и в это время его сбили с ног. Он упал, стукнулся головой о решетку, и в глазах у него вспыхнули яркие звезды. Аянэ закричала, когда его дважды пнули по ребрам, и он свернулся в клубок. Вслепую он набросился на одного юношу, схватив его за голень.
– Хочешь немного подраться, да?
Исао перевернул Кина на спину, а Такеши схватил его за ноги, удерживая их на месте. Младший сел ему на грудь, прижав руки Кина коленями. Кровь из его разбитой губы капала на щеку Кина. Исао вытащил нож из своего оби, разорвал тунику Кина и вдавил острие клинка в штыковой выход под ключицей. Когда он повернул клинок, Кин почувствовал, как движется кабель под его кожей. Металлы производили ужасный звук – будто целовались.
Скр-р-р-ритч. Скр-р-р-ритч.
– Прекрати! – закричала Аянэ. – Пожалуйста!
– Ты заплатишь за это. – Исао облизнул разбитую губу. – А когда мы закончим, мы, может быть, откроем эту клетку и немного поиграем с твоей сестренкой. Как думаешь, ей понравится, гильдиец?
В глаз Исао полетел плевок.
– МЕНЯ ЗОВУТ КИН!
– Эй вы! – раздался женский крик. – Оставьте его в покое!
Кин услышал, как хлопают по половицам сандалии, почувствовал, как хватка на его груди ослабла. Исао встал, вложил танто в ножны и вытер с лица слюну. Его щеки вспыхнули от ярости, дыхание стало частым, тяжелым. Кровь его была красной, точно израненное небо, а нижняя губа уже опухла.
Кин перекатился на колени, чувствуя позывы рвоты, и схватился за ключицу. Превозмогая боль, он сквозь пот разглядел, что в дверном проеме стоит Старая Мари, размахивая тростью, такой же древней и узловатой, как и она сама.
– Ну-ка отошли от него, – голос старушки был хриплым от возмущения. – Давай, давай. Трое против одного! Не стыдно?
Юноши выругались и поплелись к двери. Исао поправил очки, скривив губы в ухмылке. Он указал на Кина и сплюнул кровь себе под ноги.
– До завтра, гильдиец.
Старая Мари протолкнулась между выбегающих юношей, ударив Такеши тростью по спине. Аянэ потянулась через решетку и схватила Кина за руку.
– Вот же Первый Бутон! С тобой все в порядке?
Ему потребовалась минута или две, чтобы отдышаться. Затем он присел, упершись одной ладонью в пол. Дотронулся до ребер, поморщился и со стоном выпрямился.
– В порядке…
– Какой позор! – Мари стукнула тростью по доскам, хмурясь вслед юношам. – И что с того, что Исао и Такеши сражались в битвах с о́ни? Подумали бы прежде, а потом учили их владеть мечом. Сенсею Рюсаки следовало сначала научить их чертовой вежливости.
Кин посмотрел на старуху и попытался изобразить улыбку, но получилась гримаса. Она была на добрый фут ниже него, худая как щепка, со сгорбленной спиной, будто она несла на своих плечах весь мир. Одной рукой она сжимала трость, в другой держала корзину с рыбой и рисом. Кожа ее напоминала шкуру животного, седые волосы были собраны во вдовий пучок, под слезящимися глазами залегли мешки, такие тяжелые, что Кин удивлялся, как она вообще что-то видит. Она заведовала лазаретом Кагэ, ухаживала за Кином, когда он приходил в себя после тяжелой и долгой дороги в Йиши. Ее манеру ухода за больным вряд ли можно назвать тактичной – скорее наоборот, но она достаточно хорошо его подлатала.