– Йоши, – взмолился Джуру, коснувшись его руки. – Успокойся.
– Послушай своего… – мягко произнес Акихито.
Йоши резко повернулся и прицелился железомётом в лоб Акихито.
– Хочешь остаться красивым, лучше молчи, – выплюнул он. – У нас семейный разговор.
Он снова повернулся к Хане, и его голос стал холодным и жестким как лед.
– Этот маленький танец окончен, сестренка. Побегала с героями, повеселилась – и хватит. Мы сейчас обратимся в призраков и оставим этого парня вместе со всеми его штуками. Мы больше не смотрим на него и не разговариваем с ним. Мы уходим. Не оглядываясь.
Хана нахмурилась и покачала головой.
– Не указывай, что мне делать, братец мой.
– Я не указываю, что тебе делать. – Йоши медленно встал, взял Джуру за руку и выбрался из грязи. – Я рассказываю, что мы будем делать.
Хана взглянула на Джуру, лицо которого было бледным и болезненно кривилось. Но он стоял рядом с Йоши, измазанный гнилью, и крепко сжимал его руку.
– Пожалуйста, Хана…
– Я не собираюсь умирать за людей, которые с радостью сожгли бы меня живьем, – сказал Йоши. – Я не собираюсь ждать, когда буси снова выбьют мою дверь, бросят меня в камеру и оставят сдыхать от голода в темном чреве тюрьмы Кигена. Я не собираюсь умирать за людей, которые пожалели бы для меня и каплю мочи, если бы я умирал от жажды. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Подумай теперь сама и реши, стоят ли они того, чтобы умереть за них.
– Твой брат прав, Хана. – Акихито медленно поднялся на ноги, зажимая рану на бедре. Брат и сестра обернулись. – Тебе следует пойти со своей семьей.
Йоши смущенно моргнул.
– Несомненно. – Он наконец кивнул.
– Это моя вина, – сказал здоровяк. – Я не должен был приходить в ваш дом. Подвергать вашу семью опасности. Простите.
– Акихито… – Из глаз хлынули глупые девичьи слезы, и она, стиснув зубы, вытирала их кулаками. – Я не могу бросить тебя сейчас…
– Тебе надо идти. Многие мои друзья погибли из-за этого. Из-за того, что я мог что-то сделать и не сделал. – Он уставился на свои широкие умелые руки, измазанные кровью и грязью, беспомощно пожав плечами. – Я не хочу вырезать памятную табличку еще и для тебя.
– Мр-р-рмя-я-яу-у-у.
Все посмотрели наверх и увидели Дакена, заглядывавшего сквозь решетку ливневой канализации, – черный силуэт на фоне обжигающе яркого дневного света.
– Я пойду вперед, – сказал Акихито. – Выйду через несколько кварталов отсюда, подальше от вас.
– Сделай одолжение, – прорычал Йоши, бросив на него ядовитый взгляд.
Он протянул руку Хане, не сводя глаз с нее.
– Идешь?
Слезы текли по ее горящим щекам. Она ненавидела себя за то, что снова чувствовала себя слабой и напуганной девочкой, ребенком, которого она давно пыталась убить в себе. Ей будто снова было тринадцать. Ее трясло так сильно, что она не могла стоять. Йоши поднялся, сжимая пальцы, залитые алым…