– Серая волчица. – Даичи накрыл свой кулак ладонью и тоже поклонился. – Это Кин-сан и Аянэ-сан.
Кин почувствовал, как старуха смотрит прямо сквозь него.
– Гильдийцы…
– Я ручаюсь за них, – сказал Даичи. – Они рисковали больше всех, чтобы оказаться здесь сегодня вечером.
Женщина закусила щеку изнутри, повернулась и пошла по узкому коридору. Троица последовала за ней мимо захламленной кухни, где над литой раковиной стекала кровь с подвешенных тушек крыс-трупоедов. Затем она спустились по винтовой деревянной лестнице в подвал. Даичи сильно хромал.
Почти всё пространство занимал широкий дубовый стол, на котором лежала карта города Киген, а по ней, тут и там, среди лабиринтов улиц, расположились фигурки из трех или четырех разных шахматных наборов. Каори стояла у лестницы и разговаривала с человеком размером с небольшой дом. Вокруг них толпилось еще несколько десятков людей – молодые и старые, мужчины, женщины и даже дети. Когда Даичи вошел в комнату, все замерли и уставились на него с нескрываемым обожанием и облегчением в глазах, накрыв кулаки ладонями.
– Друзья мои, – улыбнулся старик. – Мои братья и сестры.
– Отец. – Каори указала на стоящего рядом большого человека. – Это друг Юкико, Акихито-сан.
– Даичи-сама. – Здоровяк, хромая, выступил вперед и низко поклонился. – До нас дошел слух, что вы ранены. Мы рады, что вы с нами.
– Акихито-сан. – Даичи похлопал его по плечу, и его голос немного задрожал. – Юкико-чан часто рассказывала о тебе.
– Как она? Почему не с вами?
В комнате послышались перешептывания. Многие закивали в знак согласия.
– Танцующая с бурей занята на севере.
Кин заметил: Даичи так сформулировал фразу, что она не выглядела явной ложью.
– Я уверен, что мысленно она с нами. Но одной ей не вытащить эту страну из пропасти. Когда вы слишком сильно верите в кого-то одного – в меня, в Танцующую с бурей, в кого бы то ни было, – вы упускаете из виду силу внутри себя, друзья мои. Каждый из нас должен рискнуть всем. Ведь каждому из нас есть что терять, если мы проиграем. – Он закашлялся и вытер губы тыльной стороной ладони. – Мы потеряем всё.
Даичи оглядел комнату, посмотрел в глаза всем – каждому мужчине, каждой женщине и ребенку. В их взглядах Кин видел неуверенность, какую он и сам чувствовал. Еще отчаяние. Даже страх. Они понимали, что старик слаб. Эта болезнь. Трость. Рука, прижатая к разбитым ребрам.
– Мужайтесь, братья и сестры, – сказал Даичи. – О сегодняшнем дне вы будете рассказывать своим детям. Сегодня вечером мы сделаем еще один шаг, чтобы сбросить иго чи-монгеров и освободить эту нацию раз и навсегда. Мы принесем рассвет после долгой черной ночи. Мы принесем огонь в самые темные уголки мира. Они говорят, что лотос должен цвести. Мы говорим, что он должен гореть.