После нашего разрыва (Регнери) - страница 3

― Короче, где ты? ― потребовал Малколм. ― Возможно, я мог бы…

Мысль о появлении Малколма в Мэне помогла Заку принять окончательное решение. Он глубоко вздохнул и поморщился от того, что отказывается от таких больших денег.

― Не могу, чувак. Я уехал по делам. У тебя есть Эйс.

― Нахер Эйса. Тащи свою задницу обратно в Нью-Йорк сейчас же, Зи, или я…

― Тебя не слышно, Малк. Maлк? Малколм? Эй, чувак, если ты можешь…

― Не поступай со мной так дерьмово, Зи.

―…слышать меня, я… м-м-м… я позвоню тебе через пару недель.

― Захария! За…

Зак нажал красную кнопку «Завершить» на телефоне, затем наклонился и выключил блютуз. Как он и ожидал, телефон начал жужжать и вибрировать на консоли рядом с сиденьем, но он игнорировал его, двигаясь все дальше и дальше на север, пока солнце не скрылось за деревьями. Оно играло роль подсветки оранжево-красной осени, словно та была в огне, и усиливало визуальную красоту точно так же, как подключение напрямую к доске усиливало звук на его гитаре. Потрясающее в своей четкости, поражающее своим объемом и всесторонним удовлетворением. Не-е-ет, он не собирался возвращаться в город, чтобы написать Малколму песни. Бл*ть, нет. Весь смысл этого отпуска был в недоступности ― пожить далеко в глуши в течение нескольких недель и посмотреть, есть ли у него еще что-то красивое, стоящее, чтобы дать музыкальному миру.

Будто по команде, он услышал ее слова из прошлого в своей голове, ее легкий акцент штата Мэн, заставляющий его вздрагивать от тоски: «Что-нибудь красивое, Зак. Напиши мне что-нибудь красивое».

Как всегда, ее голос и связанные с ним воспоминания, заставили его сердце с сожалением сжаться. Спустя почти десять лет, ему следовало бы оставить все в прошлом. Из неуклюжего бледнолицего ребенка, которым он был в Йельском университете, не считая волос и цвета глаз, он изменился до неузнаваемости. Зак был мускулистым из-за многочисленных часов в спортзале, и загорелым из-за частых концертов в Калифорнии и на Юго-Западе. Он посмотрел на кольца, кожаные и резиновые ремешки на его татуированных запястьях и провел рукой по лохматым волосам. О, да. Он очень изменился, Слава Богу.

За эти годы, он выяснил, как относиться к людям, хотя глубоко внутри он все-таки предпочитал свою компанию в ее отсутствие. Она была единственным человеком, с которым он всегда чувствовал себя действительно комфортно. Но что касается общества, он наконец-то понял, как в нем прижиться: уходить в запои с другими композиторами и музыкантами в течение первых нескольких лет, сочинять песни и гастролировать с «Cornerstone», делать татуировки и пирсинг тела ― этакий способ взаимоотношений в мире хэви-метала, который стал его домом со времен колледжа. Когда другие дети учились адаптироваться в обществе со своими сверстниками в школе, Зак был вынужден развивать свой музыкальный талант в относительном уединении. Конечно, его личностный рост был задержан, но, в конце концов, он настиг упущенное.