Поделиться «Моим местом» с Заком сегодня днем казалось таким естественным, когда она снова лежала рядом с ним после стольких лет разлуки, и она могла сказать, что он был тронут ее словами. Она могла сказать, что он все еще получал ее и ее голос сейчас, несмотря на то, что прошло много времени. И девичье сердце переполняла радость от того, что она делилась своей работой с кем-то, кто заботился о ней, кто искренне и страстно ценил это.
Вот почему его высокомерное поведение внизу так быстро пробралась под ее кожу. Она не могла вынести, что Зак взял ее слова и сопоставил их с неправильной музыкой. Не тогда, когда знал лучше. Девушка предпочла бы не предлагать их вообще. Она предпочла бы тупо закончить посредственную книгу.
Ее тело покалывало от разочарования, воображая, что они должны были делать друг с другом прямо сейчас — «ущерб», о котором упоминала Софи — и она задавалась вопросом, не спешила ли она ложиться спать одной. Когда Вайолет опустилась на него сегодня днем, его глаза безжалостно захватили ее, и Зак задержал дыхание, пока она полностью не вместила его, прежде чем снова начать дышать. Мурашки побежали по коже, когда Вайолет вспомнила, каково это — снова ощущать Зака внутри себя, быть с ним так близко. Это было похоже на рай. Клише? Возможно. Но если бы райское наслаждение не было похоже на секс с Заком Обри, она бы сразу это забыла.
Рукой девушка провела по блузке, выдернув ее из-за пояса джинс, погладила горячую кожу обнаженного живота. И, о мой Бог, когда он сел, держа ее тело напротив своего, соприкасаясь каждым возможным способом — их рты, грудные клетки, его твердость глубоко внутри нее, ее ноги, сцепленные за его спиной — она почти плакала от жары, близости и того, как это ощущалось — быть с ним снова. Вайолет расстегнула джинсы и, просунув руку внутрь, остановилась, пальцами касаясь трусиков. Она услышала его голос, в своей голове бормочущий: «просто отпусти это, детка», глубокий и сильно возбужденный, и слегка застонала. Девушка хотела его. Очень. Не своей руки. Его.
Вайолет раздраженно фыркнула, садясь.
Нет, я не собираюсь возвращаться вниз, чтобы написать дерьмовую песню, только чтобы он потом направился со мной наверх. Вместо этого я приму душ. Это то, что обычно делают парни, правда?
***
Зак почувствовал себя идиотом, наблюдая, как она в ярости поднялась наверх. Вайолет наказывала его за то, что он был таким мудаком-напарником, и если говорить честно? Он заслужил это.
Больше правды? Ему нравилось ее стихотворение, но одновременно он его ненавидел. Зак ненавидел то, что оно родилось от боли, которую он ей причинил. Мужчина ненавидел, что Вайолет была права: было невозможно заставить ее слова из тех темных, одиноких дней вписаться в беззаботную, серьезную мелодию. Он ненавидел последние слова: «Никогда не принадлежало мне», хотя он знал, что песня станет хитом, если они соберутся и напишут ее. Зак ненавидел, что ему приходилось слушать эту песню снова и снова во время репетиций и сессий звукозаписи, каждый момент напоминал ему, каким ублюдком он был.