— Непременно, Зулай. Пока. С мужиками будь поосторожнее. Не заметишь, как лишишься всех своих богатств.
— Спасибо, Лёд, учту.
Распрощавшись таким образом с бывшей подругой, я в приподнятом настроении потопал по дорожке, замысловато виляющей среди аккуратно подстриженных шпалер кустарника. При этом мурлыкал под нос забавный мотив из фонотеки Деда:
Lucky, lucky, lucky me!
I'm a lucky son of a gun
I work eight hours, and sleep eight hours
That leaves eight hours for fun…
Остаток дня я провел в обществе своего товарища и компаньона. Хорошо бухнули, точнее водку пьянствовал Турбур, а я просто наслаждался душевным покоем, которого мне так не хватало за прошедшие две недели каникул.
Глава 4. Начало учебы.
Второй семестр в школе начался без какой-либо помпы. На стенде факультета артефакторики были вывешены списки трех групп, на которые были разбиты студенты первокурсники, пожелавшие продолжить обучение по данной специальности. Более глубокая специализация обучаемых с распределением по кафедрам состоится по окончании первого курса.
Я был зачислен снова во вторую группу. Старостой потока, по моей рекомендации был назначен Видлан Альцарик. Старшей нашей группы, неожиданно для меня, стала Гелания Парисон-Верех. Впрочем, подумав хорошенько, я пришел к выводу, что именно Гелания более, чем кто-либо достойна стать лидером. Себя я заранее исключил из списков претендентов на руководящий пост, спасибо Ариан Черимал за то, что учла мои пожелания на этот счет. По натуре я волк-одиночка, но при случае могу подмять под себя любую толпу, что успешно осуществлял на протяжении первого семестра. Где кнутом, а где пряником мне удалось организовать группу так, что никто из моих подопечных не был отчислен за неуспеваемость или недостойное поведение.
Ну всё, достаточно самопиара. Теперь я просто студент, без всяких обременительных обязательств перед руководством факультета.
Очень хорошо, что наш декан Ариан Черимал — женщина весьма приятная и крайне деликатная в вопросах педагогики. За весь первый семестр у нас с ней не было разногласий по поводу моих методов воспитания коллектива. Как человеку военному, поначалу мне пришлось ломать едва ли не через колено всех этих заносчивых высокородных, иже с ними купеческих сынков и избалованных дочек. На меня писали кляузы и в чем только не обвиняли. Однако Ариан всякий раз, приглашая меня на беседу, с ухмылкой вываливала на стол кучу доносов и позволяла ознакомиться с их содержанием. Писали не только куратору, но ректору, и, если бы не поддержка Черимал, даже представить себе не могу, чем бы закончились мои педагогические эксперименты.