Еще и лыбится!
— Начнем с азов, девочка. С истории, о которой большинство старается не думать, — проникновенно, точно зачитывал приговор каторжнику, произнес Кельвин Праймус. — Видишь ли, с некоторых пор у этой части материка есть три ангела-хранителя: некромант-на-стене, некромант-в-башне, некромант-при-дворе…
Я громко фыркнула.
— Ты всерьез пытаешься убедить меня…
— Закрой свой рот, девочка, — перебил Палач. — Может, боевые маги и выглядят как герои, способные убить чайной ложкой, но некроманты сильнее. Эдвард и такие, как он — это единственные маги на материке, способные держать оборону стены. Не смей подрывать их веру в себя.
— Чушь! — прорычала из чистого упрямства. — Боевые маги…
Противник зло тряхнул меня, отчего затылок поприветствовал шершавую стену склепа.
— Боевые маги ни хрена не могут сделать мертвым, — отрезал Кельвин, кривя губы в озлобленной гримасе. — Вспомни стену, Хьюстон. Ты была там. По какой-то неведомой мне причине семейный артефакт перенес тебя туда. Ты видела все своими глазами. Ты видела эльфов, ты видела бейнов, ты одна из немногих, кто знает правду!
Я прикусила губу.
— Сейчас под крылом Данте тридцать малолетних некромантов. Тридцать детей на всем отделении, — продолжил Кельвин напирать силой слов. — После Отбраковки одного-двух, самых слабых на потоке, распределят по городам на постоянное место службы. Все остальные уедут на стену прикрывать зад мирного населения. Защищать людей, что оскорбляли их, бросали упреки и камни! Беречь семьи, которые продали их на обучение в башню. Спасать высокомерных неопалимых боевых магов, считающих нас выродками!
Палач практически орал. Его пальцы впились в мою плоть, неприятно давя на трахею.
— Я хочу, чтобы ты как следует погоняла имеющуюся у тебя информацию между полушарий, Хьюстон. И в следующий раз, когда на твоем пути появится некромант, крепко сожми зубки и проглоти оскорбления, детка. Потому что ты знаешь про стену. У тебя нет щита «я-не-в-курсе», за которым прячутся другие. У тебя нет права вести себя как избалованная дрянь. У тебя нет на это права, потому что Данте для них — любящий брат, заботливый отец и Мастер. А ты его супруга.
Со стороны входа раздался еле различимый шорох шагов, и беспокойная ночь голосом Данте приказала:
— Отойди от нее.
Палач прищурился и выпустил мою шею, давая возможность отдышаться и с ненавистью глянуть на отвратительного типа.
Прежде чем развернуться к брату, на лице этого гада появилась доброжелательно-нейтральная маска человека, совершавшего вечерний променад по кладбищу и — вот так неожиданность! — встретившего в склепе знакомую. Нет-нет, я и не помышлял придушить твою подружку. Просто руки очень удачно сошлись на шее. Рефлекс.