Говоря это, Хаббард имел в виду исследовательскую программу «MK-Ультра», осуществлявшуюся с 1953 года под началом ЦРУ с намерением выяснить, можно ли использовать ЛСД (например, растворяя его в водоемах противника) в качестве боевого оружия (не ведущего, однако, к массовому поражению населения), в качестве «сыворотки правды», в качестве средства управления сознанием[26] или в качестве средства для грязного трюка, который можно разыграть с лидерами недружественных нам государств, вынуждая их совершать нелепые действия и говорить несуразные глупости. Ни одна из этих схем, насколько нам известно, не была реализована, но показательно то, что все они были привязаны к исследовательской программе, основанной на психотомиметической модели, от которой к тому времени давно отказались другие исследователи. Кстати сказать, ЦРУ тайно подсовывало незначительные дозы ЛСД своим сотрудникам и несведущим гражданским лицам, проверяя на них действие препарата; так, при разборе одного нашумевшего дела, ставшего достоянием общественности лишь в 1970-х годах, ЦРУ призналось, что в 1953 году негласно подмешало дозу ЛСД в пищу Фрэнку Олсону, армейскому специалисту по биологическому оружию; несколько дней спустя Олсон, по предположению многих, выпрыгнул из окна своего номера, расположенного на 13-м этаже нью-йоркского отеля Statler, и разбился насмерть. (Были, однако, и те, кто считал, что Олсона столкнули и что признание, сделанное ЦРУ, сколь бы ни было оно шокирующим, в действительности служит прикрытием еще более гнусных преступлений.) Именно Олсона имел в виду Эл Хаббард, когда сказал: «Я пытался растолковать им, как им [препаратом] пользоваться, но даже когда они убивали людей, ты все равно ни черта не мог им втолковать».
Во время своих наездов в Лос-Анджелес Хаббард регулярно останавливался у Олдоса и Лоры Хаксли. У Хаксли и Хаббарда сложились поистине невероятные дружеские отношения после того, как в 1955 году Хаббард представил писателю новый препарат (ЛСД) и ознакомил его со своим методом. Пережитое Хаксли под влиянием ЛСД напрочь затмило откровения, вызванные мескалином. По горячим следам Хаксли писал Озмонду: «Через закрытую дверь ко мне пришло осознание… прямое, полное, явившееся, так сказать, изнутри осознание Любви как первостепенного и фундаментального космического факта». Сила этого озарения, казалось, смутила писателя своей наготой: «В этих словах, конечно же, есть доля неприличия, они должны звучать фальшиво, казаться болтовней. Но факт остается фактом».
Хаксли сразу же признал достоинства своего нового союзника, человека, искушенного в мирских делах, человека, которого он любил называть «мой славный Капитан». Как это часто случается в жизни, буквоед оказался сражен человеком действия.